Онлайн книга «Сиятельный»
Я молча выслушал нотацию, потом со всей возможной почтительностью произнес: – Господин Ле Брен, этим расследованием я занимался в частном порядке, но готов понести любое наказание… – и протянул ему поручение Альберта Брандта. – В частном порядке? – фыркнул глава сыскной полиции, выхватывая у меня листок. Он вставил в правую глазницу окуляр пенсне, пробежался взглядом по неровному рукописному тексту и презрительно фыркнул: – Студенческий перстень? Вам поручили отыскать студенческий перстень, а дело кончилось двойным убийством? – Ситуация не столь однозначна, каковой представляется на первый взгляд, – возразил я. – Мне пришлось воспользоваться своим правом на защиту! Ле Брен возмущенно фыркнул и передал записку Бастиану Морану; тот прочитал поручение с нескрываемым скептицизмом и покачал головой. – С какой целью вы устроили это представление, констебль? Никто вас здесь не видел, могли просто уйти и никуда ничего не сообщать. – Это мой долг! – ответил я, слегка переборщив с пафосом. – Долг? – Долг как полицейского. – Ах, ну да! – улыбнулся Бастиан Моран и не удержался от смешка: – Или вы просто наследили внутри. Я промолчал, тогда старший инспектор выкинул на дорогу окурок и поправил небрежно намотанное поверх полупальто белое кашне, готовясь к осмотру места преступления. – Приступим, констебль! – скомандовал он, указывая на калитку. Миновав постовых на входе, я первым прошел в дом и повторил свой вчерашний маршрут. В комнате с креслом-качалкой оказалось не протолкнуться от сыщиков; они проводили обыск и скрупулезно составляли опись обнаруженных в особняке вещей. Откатившуюся к плинтусу гильзу обвели мелом, покойник лежал на полу, укрытый простыней. На глаза попадались исключительно сотрудники Третьего департамента, и стало непонятно, с какой целью приехал сюда руководитель сыскной полиции. – Не стойте в дверях, констебль! – поторопил меня Морис Ле Брен. – Рассказывайте, что здесь стряслось! – Минуту! – попросил Бастиан Моран и велел откинуть с покойника простыню. – Зачем было стрелять через подушку? – удивился он, когда один из сыщиков выполнил это распоряжение. – Какой в этом смысл? – У меня новый костюм, не хотел забрызгать его кровью, – признал я. – Оригинально, – хмыкнул старший инспектор Моран и потребовал: – Уберите. Сыщик осторожно отнял от лица покойника продырявленную и опаленную выстрелом подушку, и я невольно вздрогнул, а Морис Ле Брен и вовсе не удержался от крепкого словца. – Какого дьявола, констебль? – возмутился он. – Да этот тип мертв никак не меньше года! За ночь труп неведомым образом превратился в настоящую мумию; лохмотья кожи туго обтянули выпирающие скулы, глаза ввалились, под узкими полосками серых губ желтели редкие зубы. – Не год, гораздо дольше, – решил Бастиан Моран. – Это слуга, живой покойник. – Вам уже доводилось сталкиваться с подобными случаями? – озадачился глава сыскной полиции. – Доводилось, – подтвердил старший инспектор. – Морис, думаю, в дальнейшем твоем присутствии здесь больше нет нужды. Мы забираем дело. – Брось, Бастиан! – неожиданно резко ответил Ле Брен. – Я не претендую на это расследование, но должен быть в курсе случившегося. В конце концов, в нем замешан мой подчиненный! Старший инспектор Моран только плечами пожал. – Как скажешь, Морис, – улыбнулся он и повернулся ко мне. – Рассказывайте, констебль. – Тень… – начал я, но Бастиан Моран тотчас меня перебил. – С самого начала! – потребовал он. Пришлось во всех потребностях рассказать о пропавшем перстне, подозрениях в отношении подруги поэта, слежке за ней и схватке в гостиной. Как ни удивительно, не перебили меня ни разу. – Вы точно видели тень? – спросил Бастиан Моран, когда доклад подошел к концу. – Как вас, – подтвердил я. Тогда старший инспектор разрешил накрыть покойника простыней и велел мне сдать табельное оружие. Я вытащил из кобуры «Рот-Штейр», внутри которого перекатывались детали ударно-спускового механизма, и протянул его сыщику. Бастиан Моран отпустил подчиненного и спросил: – Что было дальше? – Дальше я проверил подвал. – Ведите. Я прошел к лестнице и замялся, не решаясь спускаться по шатким ступенькам в полнейшей темноте. Да и вообще идти в подвал не было ни малейшего желания. Но тут один из констеблей притащил увесистый электрический фонарь и пришлось лезть в люк. Свечи в подвале давно прогорели и блестели в свете фонаря желтоватыми лужицами воска; луч скользнул по засыпному полу и высветил покойницу, неприглядную и пугающую. Тела как такового не осталось; ссохшаяся плоть кое-как облепляла костяк и череп с пучком черных волос. Грудная клетка белела обломками ребер; должно быть, их повредили, когда доставали пули. – Стреляли из «Цербера»? – спросил старший инспектор. – Криминалисты обнаружили три пули десятого калибра с алюминиевой оболочкой. – Из «Цербера», – подтвердил я. – Сдать? – Смысл? – фыркнул Морис Ле Брен. – Нарезов все равно нет. – Первый раз выстрелил из «Рот-Штейра», – припомнил я, – но она просто рассмеялась и вытащила пулю из раны. Пуля должна быть где-то здесь. – Невосприимчивость к меди, – задумчиво протянул Бастиан Моран и вдруг резко обернулся: – Что вы здесь видите, констебль? Что это за место? Я огляделся по сторонам. – Что вижу? – повторил, глядя на залитый воском туалетный столик. – Вижу охотничьи трофеи. Много трофеев, их собирали не один год. – Ну и фантазия у вас, – пробурчал Морис Ле Брен и спросил: – Бастиан, что это за тварь? Старший инспектор промолчал, тогда ответил я: – Она считала себя музой. – Настоящей музой? – опешил глава сыскной полиции. – Греческой? – Именно. – Больная стерва, – поежился Ле Брен. А вот Бастиан Моран с выводами спешить не стал. Полагаю, ему было прекрасно известно, что малефики умирают точно так же, как обычные люди. Они не достают пуль из простреленной груди и не смеются при этом вам в лицо. – Что влекло ее к этим людям? – спросил старший инспектор Моран и попытался взять дирижерскую палочку с края стола, но та застыла в воске. – Что их всех объединяло, констебль? Как думаете? – Все они были талантливыми, – предположил я, помолчал и добавил: – А еще сиятельными… Бастиан Моран посмотрел на меня и его губы изогнулись в непонятной ухмылке. |