Онлайн книга «Сиятельный»
«Просто» у поэта получалось нечасто, поэтому я с расспросами приставать не стал. Прошелся, приноравливаясь к трости, и поинтересовался: – Зачем ты притащил меня сюда? Ведь не из-за трости? Брандт пожал плечами. – Александр одинок, – произнес он. – Ни семьи, ни друзей. Эмигрировал из России невесть когда, но близко так ни с кем и не сошелся. Вечно возится со своими изобретениями и никому их не показывает. Это накладывает определенный отпечаток, знаешь ли. Старик начал сдавать. – И ты решил его развлечь? – Я рассчитываю покупать у него марки еще долгие годы, – рассмеялся Альберт и достал карманные часы. – А теперь прошу извинить – у меня свидание. – Таинственная незнакомка? – Она. – Поэт мечтательно вздохнул и предупредил: – Если решишь заночевать в городе, поищи другое пристанище. Боюсь, сегодня не смогу тебя принять. – Боишься или надеешься? – Лео, ты, как всегда, зришь в корень! – рассмеялся Альберт, хлопнул меня по плечу и зашагал к главному корпусу Императорской академии. До меня донесся насвистываемый им мотивчик. Я покачал головой и отправился в противоположном направлении. Меня ждали дела. 2 Пока шел до ближайшей остановки паровика, окончательно приноровился к трости. Мягко пружиня вначале, она плавно принимала на себя вес и при этом нисколько не елозила в руке, когда пружина сжималась до упора и появлялась жесткость. Никаких люфтов – только вверх и вниз, вверх и вниз. Единственное, что немного смущало, – это негромкое жужжание динамо-машины, но на оживленных улицах оно полностью растворялось в городском шуме и не привлекало ко мне внимания прохожих. Дома застать Рамона не получилось, тогда я заглянул в небольшую закусочную неподалеку, где констебль имел обыкновение обедать перед выходом на дежурство. Он и в самом деле был там. Я прошел в просторное помещение со свисавшими с перекладин свиными окороками, уселся рядом и спросил: – Как дела? Рамон бросил ковыряться вилкой в паэлье и смерил меня мрачным взглядом. – Суббота! – вздохнул он. – Последний день на службе! – К слову, о последнем дне, – я достал из кармана номер «Атлантического телеграфа» за одиннадцатое число и передвинул его приятелю, – предлагаю потратить его с толком. Констебль начал читать передовицу; я заказал сладкий пирог и чашку кофе. Стоило бы взять что-нибудь более существенное, но после сытного обеда меня всякий раз клонило в сон. – И что, – озадаченно хмыкнул Рамон, просмотрев заметку о жестоком убийстве, – теперь ты собираешься охотиться на Прокруста? – Забудь о Прокрусте! – Лео, тебя не понять! Чего ты хочешь от меня, скажи прямо! Я едва подавил тяжкий вздох. – Рамон! Какова вероятность одновременного появления в городе двух разных оборотней с одинаковыми повадками? – Здесь ничего не говорится об оборотне, – возразил констебль. – К тому же убийство случилось через три дня после новолуния, а оборотни в это время квелые. – Обычные оборотни, – поправил я приятеля. Констебль отодвинул от себя недоеденную паэлью, взял стакан с сангрией и откинулся на спинку стула. – Обычные оборотни? – не понял он. – Это как? – Низшие выродки, которых корежит при полной луне, – пояснил я. – Такие даже в Новом Вавилоне не редкость. – В императорском парке каждое полнолуние усиленные патрули, – подтвердил Рамон. – Правда, болтают, большей частью ловят лунатиков. Принесли пирог, я откусил его, прожевал, запил кофе и кивнул. – В новолуние обычные оборотни на людей не нападают, поэтому газетчики и вспомнили о Прокрусте. – Но если это не Прокруст, – скептически поморщился констебль, – и не «обычный», как ты выразился, оборотень, тогда кто? – Оборотень, который контролирует свою звериную сущность в любое время, вне зависимости от фаз луны, – ответил я. – Такое возможно? – Разумеется. Рамон задумчиво потер подбородок. – Допустим, ты прав… – Я прав без всяких «допустим»! – отрезал я. – Характер ранений у первого покойника полностью совпадает с почерком нашего убийцы. – Ты не видел первого покойника. – Здесь написано достаточно. Констеблю надоело со мной спорить, он посмотрел на часы и поставил вопрос ребром: – Даже если ты прав, что это нам дает? – Мы можем выследить убийцу. Рамон рассмеялся: – Высокого худого левшу, возможно, приезжего? В Новом Вавилоне? Лео, это все равно, что искать монетку, переворачивая камни на морском берегу! Придется опросить миллионы человек! – Вовсе нет, – спокойно возразил я. – Скажи, что ты видишь на снимке? Констебль взял газету, какое-то время рассматривал ее, потом предположил: – Подворотню? – но сразу поправился: – Кровь? – Именно! – подтвердил я. – Убийца не мог не перепачкаться в ней с ног до головы. Неужели ты полагаешь, что он ходил в таком виде по улицам? – Был поздний вечер, – пробормотал Рамон, – магазины готового платья давно закрылись. Но рядом парк. Он мог отстирать одежду там. – В грязной воде и без мыла? – усомнился я, обдумал это предложение и кивнул. – Да, мог. Но сомневаюсь, что у него хватило на это выдержки. – Полагаешь, опасался облавы? – А ты бы не опасался на его месте? Жестокое убийство, кровавые следы ведут в парк – прочесать заросли в такой ситуации вполне логично, не так ли? Оборотень не мог знать, когда именно обнаружат тело. Он спешил. – Допустим. Но ты представляешь, сколько людей придется опросить? И заметь – опросить повторно! Думаешь, сумеешь найти хоть кого-нибудь, у кого расспросы сыщиков уже в печенках не сидят? – Следователи просто не знали, кого надо искать и что именно спрашивать, – заявил я. Рамон допил вино и усмехнулся: – А ты знаешь? – Голод и боль, – произнес я и повторил: – Голод и боль. – Голод? – прищурился констебль, припоминая мой рассказ о бойне в доме Левинсона. – Объеденная гувернантка? – Именно. Задерживаться на месте преступления было чрезвычайно опасно, но убийца не только смыл с себя кровь, что логично, но и перекусил. Его мучил голод. И мучит всякий раз после обращения в зверя. Вопреки досужим вымыслам, оборотни вовсе не испытывают противоестественной тяги к человечине. Они просто хотят есть и не слишком в этом вопросе привередливы. |