Онлайн книга «Сиятельный»
Просто поспал на закате, только и всего. Поспал на закате, получил по голове, подергался от электрических разрядов… Плевать! Остался жив – и ладно. Не все могут похвастаться тем же. Я отправился в ванную, наскоро сполоснулся и вновь смазал волдыри ожогов целебной мазью. Потом намотал вокруг бедер полотенце и босиком дошлепал до спальни, а там уже хозяйничала Елизавета-Мария. На прикроватную тумбочку она выставила поднос с накрытым крышкой блюдом, чайничком и корзинкой нарезанного на куски лимонного кекса. – Тебе надо поужинать, – заявила она тоном, не терпящим возражений, потом пристально взглянула на меня и скривилась: – Если скажешь, что это стигматы, меня стошнит. – Глупая шутка, – поморщился я, опускаясь на кровать. – Ну, крест на спине ты носишь… – Хватит! – потребовал я, не желая обсуждать ни татуировки, ни ожоги на запястьях и лодыжках. Поднял крышку с блюда и озадаченно посмотрел на непонятное кушанье из поджаренных овощей и мяса, мелко нарубленных и смешанных друг с другом. – Что это? – Тебе понравится, – улыбнулась девушка. – Это традиционное индийское угощение… – Не терплю экзотики. – Тебе надо поесть, – заявила Елизавета-Мария, не слушая возражений. Я хотел было вызвать Теодора и велеть ему унести ужин, но неожиданно осознал, что безумно голоден. Поэтому лишь спросил: – Поймала лепрекона? Суккуб обернулась, окинула меня недобрым взглядом, подозревая издевку, и многообещающе произнесла: – Поймаю. Откуда донеслось довольное: «Драть!», – когда она вышла за дверь, я не разобрал. Просто было не до того – сунув в рот ложку экзотического угощения, я словно расплавленного свинца проглотил. Очень остро, очень вкусно. Я налил чаю, хлебнул, и горячий напиток обжег небо и язык, да так, что на глазах выступили слезы. И все же экзотическое кушанье мне скорее понравилось, чем нет. В итоге доел до конца, хоть порой и казалось, будто поглощаю чистое пламя. После ужина достал прихваченную из логова грабителей копию полицейского отчета и начал читать, но не сумел разобрать ни слова. Буквы прыгали перед глазами, веки слипались, и после несколько минут мучений я в изнеможении откинулся на подушку. Спать! Уснул мгновенно и проспал всю ночь как убитый. Снилась Елизавета-Мария фон Нальц. Дочь главного инспектора мило улыбалась и протягивала для поцелуя руку, но всякий раз, когда я прикасался к нежной коже губами, меня бил разряд электрического тока. Да что ж такое… Когда проснулся, лепрекон сидел на подоконнике, по-турецки скрестив ноги, листал полицейский отчет и время от времени сплевывал на пальцы, дабы перевернуть очередную страницу. Под глазом у него налился свежий синяк, а нижняя губа распухла, и эти штришки придавали образу альбиноса удивительную завершенность, делая его куда реальней моих обычных фантазий. – Влип! – злорадно глянул на меня коротышка, стоило только продрать глаза. – Встрял! Попал! – Он для убедительности провел большим пальцем поперек горла, но стоило только потянуться за сапогом, мигом спрыгнул на пол, зашвырнул отчет к потолку и выскочил за дверь. Я поднялся с кровати, собрал разлетевшиеся по всей комнате листы и подошел к окну. На улице только-только начинало светать, и оставалось лишь радоваться, что ставни открыл лепрекон, а не какая-нибудь тварь с той стороны. С тяжелым вздохом я уселся на подоконник, собрал в нужном порядке страницы отчета и вдруг вспомнил, что когда-то места здесь хватало нам обоим. Мне и моему воображаемому другу. И еще влезала шахматная доска. Тогда лепрекон не был такой сволочью. Впрочем, стоило только вчитаться в полицейский отчет, как ностальгические воспоминания враз вылетели из головы. Экспертизу содержимого сейфа заказал старший инспектор Бастиан Моран, и в запросе его черным по белому был указан номер ячейки, арендованной моей бабкой, графиней Косице. По другим ячейкам аналогичных поручений составлено не было. Я кинул отчет на кровать и взял с тумбочки хронометр. На часах было без четверти семь, но сна не осталось ни в одном глазу, и я решил потратить время с пользой. Быстро собрался, вышел в коридор, а только начал спускаться на первый этаж, меня обогнал оседлавший перила лепрекон. В один миг он скатился вниз, ловко соскочил на пол и умчался на кухню. Теодор проводил его невозмутимым взглядом, протянул мне плащ и трость, потом как бы между прочим отметил: – Не хочу никого ни в чем обвинять, виконт, но в доме опять начало пропадать столовое серебро. И на этот раз дело точно не в вороватом поваре! – О! – восхитилась Елизавета-Мария, присоединяясь к нам. – Маленький уродец решил пополнить клад? – Она заглянула на кухню, но лепрекона уже и след простыл. – Я никого ни в чем не обвиняю, – повторил дворецкий. – Разберемся, Теодор, – пообещал я. – Пропало только серебро? – Да, только серебряные вилки. – Их и так оставалось немного, – пожал я плечами и направился на выход, но был остановлен суккубом. – Леопольд! – выразительно произнесла девушка. – Могу я рассчитывать на твое благоразумие? – Без всякого сомнения. – И ты вернешься домой к обеду? – К ужину точно буду, – пообещал я и вышел на улицу под сыпавшую с неба морось. Погода за ночь особо не изменилась, разве что ливень сменился обложным дождем, да ветер раскачивал верхушки деревьев не столь сильно, как вчера. Было пасмурно. Город окутала сырая серость, и железная башня на вершине холма едва-едва проглядывала из полупрозрачной пелены заполнивших воздух капель. Уверен, Альберт Брандт от подобного ненастья в полном восторге. Я уже дошел до ворот, когда вспомнил об оставленном на леднике свертке, вернулся в дом и попросил Теодора сходить и принести его. – Только убери в портфель! – предупредил дворецкого, вновь выходя из дому. – Я буду в каретном сарае. В сарае я повесил плащ и котелок на прибитую к стене вешалку, распахнул задний борт броневика и выругался при виде заваливших весь кузов ящиков, из-за которых самоходная коляска заметно кренилась на левый бок. Я вытащил крайнюю коробку, отволок ее к стене и со стоном распрямил занывшую поясницу. Решив лишний раз не надрываться, принес пару досок, приставил их к кузову и принялся разгружать броневик. Когда пришел дворецкий, внутри оставался лишь ящик гранат да длинные короба с непонятными снарядами и пусковой трубой. Их вытаскивать не стал – и без того спина уже не разгибалась. – Виконт! – произнес Теодор, никак не выказав удивления при виде полицейского броневика. – Ваш портфель. |