Книга Город на Стиксе, страница 54 – Наталья Земскова

— Представь, он ничего не излучает! — шипела она мне в трубку, уложив жениха спать.

— Как ничего? Совсем?

— Совсем. На все вопросы — «да» и «нет». И смотрит на меня квадратными глазами.

— Так он устал — летел часов двенадцать.

— Больше — двадцать, четыре пересадки. И не лень!

— Да, припекло мужчину. Ну, вот, поспит и будет как огурчик. Что говорил-то?

— «I am fine» и «Pretty woman».

— Ты — pretty woman?

— Ну, а кто? Хотя пока не до пространных фраз. Он очень плохо понимает. Верней, я плохо говорю.

— Да ладно, установите контакт, и завтра будет легче. Чем ты его кормила?

— Картошка, курица, салат — стандарт номер один. Поел, уселся в ванну и уснул. Я еле разбудила. Надел халат и белые носки, и как улегся — храп на всю квартиру. Привез мне пачку чая и кольцо.

— Кольцо?!… Серьезно?! Быть не может…

— Сказал, что сделал выбор прямо в аэропорту. Когда меня увидел. Дурдом какой-то, как нас и предупреждали.

— Ну, подожди, ты присмотрись сначала.

— Лиз, белые носки — это диагноз. Он либо сибарит, либо ребенок. Я думаю, ребенок-сибарит. Смешной, нелепый, даже жалкий.

— Ну, на худой конец рассматривай как погружение в английский, причем бесплатное, и ехать никуда не надо. Потом. Не страшно с ним? Не страшно. Это плюс.

— Завтра вместе в Хохловку, ты обещала.

Так, благодаря американцу Мендельсону я внезапно отправилась в лучшее на земле место, где на небольшом плато в окружении воды притаился музей деревянного зодчества: сторожевые башни, колокольни и церквушки. Гуляя между ними по ухоженным тропам золотой осенью, мы быстро прояснили всю мотивацию поведения нашего гостя. Оказалось, он всю жизнь прожил с мамой, но мама внезапно скончалась, а что делать без мамы, Майкл не понимал. В его и без того скудной жизни вдруг образовалась пустота, которая усугублялась тем, что он не знал, как подойти к плите, что делать со счетами, а о хозяйстве имел самые смутные представления. Кратчайший способ решить проблему (объяснил Майклу знакомый) — это найти русскую невесту, которых, как известно, пруд пруди, и наш жених пошел на сайты. К концу прогулки выяснилось, что это уже третий визит Мендельсона в Россию. Первые две кандидатки Майкла отвергли, и он не понимает почему.

Мы шли цепочкой: Жанна, Мендельсон и я. Фрониус смотрела на скользящие по воде кораблики, Майкл — на Фрониус влюбленно-восхищенными глазами, а я читала эсэмэ-ски из Лозанны, которые шли косяком.

— Да-а-а, нужен переводчик, — не стесняясь, рассуждала Жанна, — своими силами нам тут не обойтись.

— Я словарь захватила, что нужно?

— А нужно объяснить, что в графе «поиск» он рассматривает не ту «весовую категорию». Он пишет там, что ищет девушку до тридцати. Ему не девушка нужна, а нянька. От сорока пяти как минимум, а лучше — пятьдесят и старше.

— А рожать?

— Еще детей? Тогда в довесок миллион, иначе не поедут.

Вечером с горя отправились в ночной клуб, где к нам присоединились Галка со своим «индусом» Леонидом, и, пока Леонид и Майкл успешно объяснялись жестами у барной стойки, мы, движимые состраданием, общими усилиями пытались подобрать Мендельсону невесту. Перебрали всех ближних и дальних знакомых, соседок, коллег и родных. Из этого внушительного списка более-менее подошла лишь одна — медсестра Люся, одноклассница Жанки. У нее, правда, наличествовал десятилетний сын, но зато полностью отсутствовали родственники, жилье и намек на благополучие…

* * *

Дня через два Томина явилась на работу чернее тучи и сразу повела меня в буфет, что было самым скверным признаком. Купив у ошалелой Антонины шесть упаковок шоколадных шариков, она сообщила грандиозную новость:

— Вчера в пять часов пополудни я получила предложение.

— Какое? — подавилась я.

— Руки, сердца и всех прочих органов, не хуже Жанки. Точнее, мама получила.

— Мама?!.

Томина прожевала три шарика и, отвернувшись, сказала:

— Леня пришел к нам домой и у родителей «просил моей руки».

Я тоже взяла две конфеты:

— Так и сказал: «Прошу руки»?

— Так и сказал, — вздохнула Галка.

— А мама?

— Что мама… Мама в обморок, отец за коньяк, а я стою и хлопаю глазами.

— Все понятно — закон парных чисел. Так оно и бывает обычно.

— Ты про Жанку? Да, странно. До сих пор мы с ней жили в противофазе.

— И чего ты такая печальная? Заказали стрелу? Получите. Посмотри, как быстро сработало. Не прошло и трех месяцев, Галь.

— Я не печальная, Лиза, я злая. Нет, ты только послушай. Ни слова о любви, о чувствах — ничего. Секс был два раза. Без особой страсти. Все просто и по-деловому, без цветов.

— Секс, значит, был? Ну вот, как честный человек он предложил жениться.

— Лиз, прекрати. Дослушай до конца. Есть вещи, которые домысливать нельзя — их нужно проговаривать подробно. Пришлось задать несколько вопросов.

— За коньяком?

— Нет, вечером, в лесу, когда пошли гулять. И он сказал: ну да, любви особой нет, но ты вообрази: оказывается, я подхожу ему по всем параметрам. Возраст — золотая середина, не детский сад и не последний шанс. Серьезная спокойная брюнетка. С образованием, с работой, без детей.

— Так и сказал?

— Нет, он шел от противного. Сказал: не блондинка.

— Ага…

— И еще он сказал: не красавица.

— Так и сказал?!

— Цитирую: нельзя жениться на блондинках и красавицах. Нельзя жениться очень рано. Нельзя жениться по большой любви. Жениться нужно лишь по трезвому расчету. Что мне и было предложено. Он меня оценил, как товар.

— Ой, я не знаю, Галка. В принципе, он прав. Сама подумай: возраст подошел, а никого не встретил. Три года не был в городе. Вернулся — потерял все связи. Тут ты, «серьезная спокойная брюнетка», без недостатков, без детей, без закидонов. Ну, в самом деле, не могу не согласиться. Нормальный парень, куча плюсов. Открытый, честный и не пьет.

— Ты рассуждаешь, как мамаша.

— А ты — как институтка. Возьми тайм-аут, думай. Сама же говорила: нравится, хороший.

— Не знаю, здесь что-то не то.

— Зато я знаю, дорогая. Нам надо, чтобы над нами издевались — бросали, пропадали по неделе, летели в Таиланд без нас. Как Гутников, Бакунин и Мытарский… Тогда это любовь, и страсть — кровь из зубов. А чтобы нормально — мы же не привыкли. Что тут поделать? Мазохизм не лечат.

* * *

Наконец-то попал в номер мой завалявшийся в секретариате Фомин, и в тот же день я получила приглашение на открытие выставки, «которое имеет быть» там-то и тогда-то. К приглашению прилагалась инструкция, где не без юмора сообщали, что мероприятие будет проходить в стиле петровской эпохи, и без костюма никого не пустят. Далее предлагалось нынче же подъехать в мастерскую и выбрать соответствующее платье. Да что же это такое: прямо преследуют нас в последнее время эти «машкера-ды», косяком идут, пожалуйста — не успели переварить юбилей родной газеты, как новая ассамблея! Однако все это было абсолютно в духе Фомина, и поскольку приглашение предполагало наличие кавалера, я сразу набрала Дуняшина.