Книга Убийство в музее Колетт, страница 9 – Эстель Монбрен

Но, судя по всему, Анна-Лиз все продумала. Фушеру вспомнил, что она являлась главным редактором издательства «Галиматья».

— В любом случае подпишем контракт. Никогда не поздно отказаться от него и отделаться от автора ничтожной суммой, — флегматично заверила она, щедро намазывая тартинку маслом.

— Но все же не забывайте о судебном процессе в американском стиле.

— Только не с нашими авторами. Они беспомощны, — возразила она с презрительной миной. — Смотрите сами: нам удалось в последний момент отказаться от всех посмертных произведений, невыгодных… — она понизила голос, — в коммерческом смысле.

За соседним столом кто-то со стуком поставил чашку на блюдце. Внимание Фушеру привлекла элегантная женщина в платье абрикосового цвета, которая резким движением закрыла журнал «Этуаль Веспер», словно ей надоела окружавшая ее посредственность. Она встала и надменно, но с естественной грацией пошла к выходу, игнорируя провожавшие ее возмущенные взгляды. У двери она чуть не столкнулась с Лейлой Джемани, посторонившейся, чтобы пропустить ее.

— Я принесла вам программу семинара, — сказала Лейла, садясь напротив своего начальника.

Они одновременно склонились над брошюркой, которую развернули между дымящимися чашками. На титульном листе с профилем Колетт крупными буквами было напечатано:

СЕМИНАР «ЗАРОЖДЕНИЕ КЛОДИНЫ»

13—18 июня

Во вступительном слове профессор Марго Лонваль, известная в международных кругах специалист, должна была рассказать о проблемах генезиса. После этого шел перечень выступающих с сообщениями, названия которых немало повеселили комиссара и инспектора.

Первая часть программы — помимо извещения о прибытии нежданного участника — была посвящена научному исследованию всех «Клодин» и включала в себя:

1. «Воротник и пристегивающийся воротничок: клодинизация быта». Флоран де ла Сап, президент Фонда «От кутюр» и «Шерстяной чулок».

2. «Влияние кошачьих повадок на способность восприятия нюансов в творчестве Колетт». Анни Пулиш, профессор университета «Плато Миллеваш».

3. «Костыли и струпья: рассуждения об инвалидности в раннем творчестве». Шарль Бутильон, декан университета Пятилетия.

4. «Кло/Дина: гастро-текстуальное содержание». Рено Битлер, сотрудник отдела перманентных изысканий Института по изучению Нео-Фрей-до-пост-ла-каньенских концепций.

Третий день посвящен прогулке по колеттовским тропинкам, а также просмотру спектакля по книге «Ребенок и колдовские чары», поставленного Алисой Бонне.

Далее излагалась вторая часть семинара:

5. «Неудобство супружеской жизни: кончина одного из супругов». Беранжер Лестранж, доктор наук факультета оккультизма и магнетизма.

6. «Четыре сестры Тутун и их кошка». Алина Дюкрок, психоветеринар в Центре предупреждения болезней, передающихся животными.

7. «От перванша к банану: истоки гермафродитизма Колетт». А. Фродитос из Гимназии прикладной бисексотерапии.

8. «Мать и дочь: железная рука». (Докладчик будет объявлен позже.)

И наконец — заключительное заседание:

«Зачатие/Рождение: Клодина in utero [2] ». Антуан Девриль, лектор университета, Париж XXXV-бис.

Жан-Пьер Фушеру силился сохранить серьезность. Здравомыслящая Лейла Джемани не могла удержаться от хохота.

— Ладно, вернемся к нашим баранам, — сказал он ей. — Страшно боюсь опрашивать этих специалистов!

— Может быть, начнем с местных жителей? — предложила она.

— Хорошая идея. После завтрака поговорим с нашими хозяйками.

Они прошли в кухню, облицованную голубой и белой керамической плиткой, где обе сестры были заняты варкой варенья. Розоватая пена покрывала края большого медного чана, в котором кипела, пузырилась и благоухала душистая земляничная масса.

— Извините, что отвлекаю вас, — сказал им комиссар, — но нам нужна ваша помощь. Не могли бы вы прежде всего сказать, кто только что покинул гостиницу? Не думаю, что это кто-нибудь из ваших постояльцев…

— В самом деле, — подтвердила одна из сестер. — Марго Лонваль живет в тридцати километрах к востоку от Сен-Совера, в Фортерре; она частенько приходит сюда выпить кофе, особенно когда стала председателем Клуба почитателей Колетт.

— Ну а что касается двух жертв, они вам, конечно же, знакомы? — продолжал комиссар.

Кларисса де Малгувер положила ложечку пены на ломтик хлеба, прежде чем осторожно ответить:

— Жюли Брюссо иногда приходила выпить чаю.

— Степенная была женщина, — добавила ее сестра Жюльетта. — Сдержанная, но очень умная. Нам ее будет не хватать.

— Она работала в мэрии, не так ли?

— Она в основном занималась архивами и социальным обеспечением, — подтвердила Кларисса, засовывая выбившуюся прядку под чепчик.

— Ее очень любили в наших краях, — поддержала ее длинноволосая сестра. — Она вытащила из нужды много семей.

— Но была в ней какая-то тайна, — продолжила Кларисса. — Она никогда не рассказывала о своем прошлом. Известно только, что ее родные погибли в железнодорожной катастрофе до того, как она поселилась здесь, вот уже… сколько, Жюльетта? Двадцать пять лет?

— Да, около того. Примерно в то же время, когда мы…

Кларисса поспешно перебила ее:

— Мы так и не знали, замужем ли она.

— А у нее не было близких в Фортерре или Гатине? — настаивал Фушеру.

— Нет, насколько нам известно. К ней никто не приходил. В свободное время она гуляла в лесу или перебирала архивы кантона.

— И никогда не уходила в отпуск?

— Почему же, каждый год она уезжала в Бретань… Сейчас припоминаю, что она ни разу не говорила, куда именно. — Кларисса нахмурилась. — Она была превосходной пловчихой. Поэтому нас так поразило известие о… несчастном случае. Впрочем, поражена была и Мадлен Дюжарден, бывшая учительница. Она хорошо знала ее. Можете поговорить с ней.

— Мы это сделаем, — заверил комиссар Фушеру. — А месье Ришело?

Сестры в нерешительности переглянулись.

— Ах! — наконец вымолвила младшая. — Месье Ришело — это совсем другая история…

Покинув ферму Туро, комиссар Фушеру, по совету своих хозяек, направился кратчайшей дорогой, сокращающей путь к замку. Он прошел вдоль тутовых деревьев, обещавших хороший урожай ягод. Остановился перед зарослями дикой черешни и крыжовника. Их кисловато-горький привкус напомнил о детстве его жены, прошедшем в деревне: Клотильда много раз рассказывала ему, как собирала дички, убегая в лес одна. В свое время она тщетно пыталась убедить его в прелести этих невыносимых ягод, которые находила восхитительными, но видела лишь гримасу на его лице от кислятины. Как в давние времена, он поднес ко рту одну ягодку, боязливо раскусил ее и тотчас выплюнул, не в силах соперничать с отвагой Клотильды.