Онлайн книга «Нежные листья, ядовитые корни»
|
Она вздрогнула и непонимающе взглянула на мужа. – Кличка, спрашиваю, какая у тебя была? Ты сказала, она всех наградила кличками. – А, да… – Маша аккуратно свернула письмо и спрятала в конверт. – Меня прозвали Куклачевым. Сергей фыркнул от неожиданности. – Это еще почему? – Из-за волос. Ну, понимаешь, рыжая – значит, клоун. Клоун – значит, Куклачев. – А-а-а! Ну и глупость. – Глупость, ага, – согласилась она. – Знаешь, что мне больше всего не нравится в этом письме? – М-м? – Мой почтовый адрес на конверте. Я никогда не давала его ни Рогозиной, ни кому-то еще из нашего класса. – Откуда же она его узнала? – заинтересовался Сергей. – Вот именно. Откуда? 2 В дверь туалета постучали – довольно бесцеремонно. – Эй, у тебя там все в порядке? Матильда оторвала взгляд от теста, на который она таращилась последние пять минут. – Да, Наташ, – откликнулась она. – Извини! Скоро выйду. Две полоски. Две полоски. Две полоски. Вот же черт! Адски захотелось курить. Но последнюю в своей жизни сигарету Матильда затушила во дворике женской консультации, когда узнала о первой беременности. Вернее было бы сказать, не узнала, а подтвердила. Всех своих детей она чувствовала еще до того, как врачи сообщали: вы, Губанова, беременны. И в этот раз ее тоже покалывало знакомое ощущение, но Матильда умела виртуозно забалтывать саму себя. Невозможно, говорила она, мы предохранялись так тщательно! Нате ваше «тщательно». Получите посылочку от аиста с капустой. – И распишитесь! – пробормотала Матильда, пряча тест в сумку. Она поправила лифчик, мужественно сдерживавший напор ее плоти единственным крючком (два других оторвались, пав в неравной борьбе), одернула блузку. Подумав, подвела губы помадой отчаянно-кумачового цвета: словно флаг поднимала, собираясь в атаку. И храбро вышла из туалета. – Тебе спортом надо заняться, – сообщила Наташка, хрустя галетой. – Тогда запоров не будет. Матильда покраснела. Подруга твердо стояла на позиции «что естественно, то не постыдно», прямым текстом комментируя все физиологические процессы своего и посторонних организмов. – Заодно и фигура появится… – Наташа скептически оглядела Матильдины телеса. – Когда-нибудь. Ты глянь на меня! О! О! Она продемонстрировала пресс и бицепсы. Гладкая, мелкая, сухая, как саранча. – Нат, у тебя в доме кто живет? – миролюбиво поинтересовалась Матильда. – Ты же знаешь: хомяк. – А у меня – четыре оглоеда и муж. Какой спорт? – Дети – цветы жизни! – провозгласила Наталья. – Угу. А я компост, из которого они произрастают. – Мотя! – А компост, он какой? – упрямо продолжала Матильда. – Правильно: жирный! Так что я устроена в соответствии с природным замыслом. Подруга бросила ей галету. – Ты мне тут природным замыслом не прикрывайся! Зачем рожала тогда? Матильда обезоруживающе улыбнулась. – Так ведь нравится мне это дело, Нат. Ну что ты хочешь от меня – чтобы я сказала, что больше у меня ничего не получается, кроме как рожать пацанов? Давай признаюсь. Не получается. Дура я толстая. Неумеха. Размазня. – У тебя, кстати, помада размазалась. Матильда взяла салфетку и тщательно отерла губы. Вот вам и флаг! Наш отряд капитулировал без боя. Она откусила галету и сморщилась. Картон поджаренный… Наталья вдохновенно заговорила о спорте, Матильда слушала, кивала, а сама думала о больнице. Аборт. Слово-то какое мерзкое, будто собаке палку кинули, а попали по Матильде. Прямо по животу. Хлобысь палкой – и нету ребеночка. «Что же мне, пятого рожать? Надорвусь. И Валерка надорвется. Хватит с него, что он двоих неродных воспитывает». – Ты меня не слушаешь! – рявкнула Наталья, заметив ее затуманившийся взляд. – Слушаю-слушаю! – Матильда схватила галету и виновато схрумкала ее целиком. – Я просто… задумалась! – О чем? «О том, что девчонку мне судьба не посылает. А еще одного мальчишку я сама не хочу». – На слет меня пригласили, – вспомнила она. – То есть на встречу. Бывших одноклассниц. В подмосковном отеле. Наталья удивилась. – Тебя? – уточнила она. Как будто могли пригласить какую-то другую Губанову, а еще лучше – ее, Наталью. – Меня, угу, – подтвердила Мотя. – Зачем? – еще сильнее удивилась подруга. – Для контраста! – рассердилась Матильда. Она поднялась. Невозможно сидеть тут и выслушивать пустую болтовню Натальи, притворяясь, что все в порядке! Ей остро захотелось оказаться одной, чтобы никто больше не колол злыми вопросами и недоумением по поводу того, зачем кому-то понадобилась Матильда Губанова. – Нет, ты не уходи! – заметалась Наталья. – Ты не бросай меня так! Я же хочу знать! Серьезно, тебя позвали? – Серьезно. На три дня. Весь банкет за счет одной из наших… бывших. – Ого! Кто такая? – Да стерва законченная! – в сердцах бросила Матильда. – Богатая сука. Не знаю, что за каприз у нее, и знать не хочу. В приглашении сказано, что она оплачивает все: и номер, и питание трехразовое, и спа, и даже массажиста. Маленькие глазки Натальи жадно засверкали. – Ой, Мотька, а можно я поеду? – В смысле? – Ну, вместо тебя! Все равно ведь все будет оплачено, какая им разница, кто приедет! А можно устроить еще лучше, – она восхищенно щелкнула пальцами. – Я скажу, будто я – это ты! Похудевшая, похорошевшая, ухоженная, с прической нормальной, с зубками отбеленными… Матильда прервала этот поток славословий: – Подожди-ка! А с чего ты вообще взяла, что я туда не собираюсь ехать? Ната ошеломленно уставилась на нее. – А ты что, собираешься? – А почему бы и нет? – Ты? Ты?! «Ты, бестолковая тефтелина, ничего не добившаяся в жизни? – перевела Матильда. – В компанию красивых, благополучных, способных выкупить дюжину номеров в явно недешевой гостинице? В компанию юристов, дизайнеров, менеджеров и просто успешных жен?! Да ты с ума сошла!» Она прошла в прихожую, влезла в свои разношенные сапоги, слушая недоуменное и даже обиженное сопение подруги. Наталья не понимала, почему не ей, сухой и поджарой, достанется массажист и трехразовое питание. |