Книга Яд и корона. Негоже лилиям прясть, страница 43 – Морис Дрюон

По обе стороны стояли не стражники, как при обычном посетителе, его стерегли два конюших графа Пуатье – Адам Эрон и Пьер де Гарансьер.

Людовик лишь мельком взглянул на незнакомца. Он кивнул головой, и кивок этот равно относился к его дяде Валуа, двум его братьям Пуатье и де ла Марш, кузену Клермонскому, а также к Милю де Нуайе, зятю коннетабля и советнику парламента. Все поименованные поднялись при появлении короля.

– О чем идет речь? – спросил Людовик, садясь посреди комнаты и жестом приказывая остальным занять места.

– Речь идет о ворожбе, дело серьезное, как нас уведомляют, – насмешливо ответил Карл Валуа.

– Разве нельзя было поручить это дело хранителю печати, а не беспокоить меня в такой день?

– Как раз об этом я и твердил вашему брату Филиппу, – отозвался Валуа.

Граф Пуатье спокойным движением сплел свои длинные пальцы и уперся в них подбородком.

– Брат мой, – начал он, – дело слишком серьезно, и не потому, что оно связано с ворожбой – это вещь обычная, – а потому, что ворожбой на сей раз занимаются в самом конклаве, и, таким образом, мы можем убедиться, какие чувства питают к нам кардиналы.

Еще год назад, услышав слово «конклав», Сварливый зашелся бы от гнева. Но после смерти Маргариты он полностью перестал интересоваться этим вопросом.

– Человека этого зовут Эврар, – продолжал граф Пуатье.

– Эврар… – машинально повторил король, желая показать, что слушает.

– Он причетчик в Бар-сюр-Об, а раньше принадлежал к ордену тамплиеров, где состоял в ранге рыцаря.

– Ах вот как! – воскликнул король.

– Две недели назад он предался в руки нашим людям в Лионе, а те переслали его сюда к нам.

– К вам переслали, Филипп, – уточнил Карл Валуа.

Граф Пуатье, казалось, пренебрег этим замечанием. А оно свидетельствовало о небольшой размолвке между власть имущими, и Валуа был явно обижен, что дело прошло мимо него.

– Эврар говорит, что хочет сделать кое-какие разоблачения, – продолжал Филипп Пуатье, – и мы обещали, если он чистосердечно признается во всем, не причинять ему зла, что и подтвердили здесь. По его признаниям…

Король не спускал глаз с двери, ожидая появления своего камергера. В эти минуты возможное отцовство, будущий наследник занимали все его мысли. У короля Людовика как правителя имелся весьма досадный недостаток – ум его бывал занят чем угодно, только не тем, что требовало августейшего решения в данную минуту. Он неспособен был управлять своим вниманием – порок, непростительный для носителя власти.

Воцарившееся в зале молчание вывело его из состояния мечтательности.

– Ну, брат мой… – произнес он.

– Я не хочу мешать ходу ваших мыслей. Я просто жду, когда вы кончите думать.

Сварливый слегка покраснел.

– Нет, нет, я слушаю внимательно, продолжайте, – сказал он.

– Если верить Эврару, – продолжал Филипп, – он явился в Валанс, где рассчитывал на покровительство одного кардинала, который повздорил со своим епископом… Кстати, надо бы выяснить поточнее это дело… – добавил он, обращаясь к Милю де Нуайе, который вел допрос.

Эврар расслышал эти слова, но даже бровью не повел.

– Таким образом, по его утверждению, Эврар случайно свел знакомство с кардиналом Франческо Гаэтани…

– С племянником папы Бонифация, – вставил Людовик, желая доказать, что он внимательно следит за докладом.

– Именно так… и он вошел в близкие сношения с этим кардиналом, приверженным алхимии, поскольку у него, по словам Эврара, имеется особая комната, вся заполненная тиглями, ретортами и где хранятся различные снадобья.

– Все кардиналы так или иначе причастны к алхимии, это уж их страсть, – заметил Карл Валуа, пожимая плечами. – Его преосвященство кардинал Дюэз, говорят, даже написал какой-то алхимический трактат…

– Совершенно справедливо, дядюшка, я читал его – не весь, конечно, и, признаюсь откровенно, мало что понял в этом трактате под названием «Искусство трансмутаций», хотя он пользуется известностью. Но нынешний случай слишком труден для алхимии, впрочем, вполне полезной и уважаемой науки… Куда ей! Кардиналу Гаэтани требовалось найти человека, который умеет вызывать дьявола и напускать порчу.

Карл де ла Марш в подражание дяде Валуа произнес насмешливым тоном:

– От этого кардинала так и несет жареным еретиком.

– Пусть тогда его и сожгут, – равнодушно сказал Сварливый, поглядывая на дверь.

– Вы хотите его сжечь, брат мой? Сжечь кардинала?

– Ах, он кардинал! Тогда нет, не стоит.

Филипп Пуатье устало вздохнул и заговорил, выделяя отдельные слова:

– Эврар сказал кардиналу, что он знает одного человека, который добывает золото для графа де Бар.

Услышав это имя, Валуа в возмущении вскочил с места:

– И впрямь, племянник, мы зря теряем время! Я достаточно близко знаю графа де Бар и уверен, что не станет он заниматься такой ерундой! Это прямой навет, ложное обвинение в сношении с дьяволом, таких оговоров бывает по двадцать в день, и незачем нам преклонять свой слух к разным басням.

Как ни старался Филипп хранить спокойствие, но тут он потерял терпение.

– Однако вы весьма охотно преклоняли слух к наветам и обвинениям в колдовстве, когда дело касалось Мариньи, – сухо возразил Филипп. – Соблаговолите же, по крайней мере, выслушать рассказ. Прежде всего речь идет не о вашем друге графе де Бар, как вы узнаете из дальнейшего. Эврар не отправился на поиски нужного человека, а привел к кардиналу Жана де Пре, бывшего тамплиера, который случайно тоже находился в Валансе… Так я говорю, Эврар?

Допрашиваемый молча склонил свой выбритый иссиня-черный череп.

– Не считаете ли вы, дядюшка, – сказал Пуатье, – что слишком много случайностей разом и слишком много тамплиеров в самом конклаве, и именно в окружении племянника папы Бонифация?

– Пожалуй, пожалуй, – пробормотал уже более миролюбиво Карл Валуа.

Повернувшись к Эврару, Филипп Пуатье в упор спросил:

– Знаком тебе мессир Жан де Лонгви?

Лицо Эврара исказилось обычной нервной гримасой, и его длинные пальцы с плоскими ногтями судорожно вцепились в веревку, перепоясавшую рясу. Но голос его прозвучал уверенно:

– Нет, мессир, не знаю, разве что по имени. Знаю лишь, что он племянник в бозе почившего Великого магистра.

– В бозе… вот уж тоже сказал! – негромко фыркнул Валуа.

– Значит, ты настаиваешь, что никогда не поддерживал с ним никаких отношений? – продолжал Пуатье. – И не получал через бывших тамплиеров никаких указаний от него?

– Я слышал стороной, что мессир де Лонгви старался наладить связь с кем-нибудь из наших, а больше ничего не знаю.