Онлайн книга «Время прощаться»
— Я недавно изменила объект своего исследования, выбрала тему «Как слоны переживают горе». Он взглянул на меня. — Они скорбят искреннее, чем люди. Я вдавила педаль тормоза, мы остановились. — Но коллеги с вами не согласились бы. Если честно, они подняли бы вас на смех. Как смеются надо мной. — Почему? — Для своих исследований они могут использовать ошейники, проводить измерения, оперировать полученными опытным путем данными. То, что один ученый считает когнитивной способностью, второй называет способностью к улучшению физического состояния, а для этого никакой мыслительной способности не требуется. — Я поворачиваюсь к нему. — Но если бы я смогла это доказать… Вы представляете, какие последствия это будет иметь для руководства организаций, которые занимаются защитой дикой природы?! Например, вы сегодня спросили у Оуэна, этично ли стрелять в слона дротиком со снотворным М99, если животное прекрасно понимает, какие манипуляции мы с ним проводим. В особенности когда следует выстрел в голову, например при выбраковке стада… Но если мы не будем прибегать к таким методам, как же тогда контролировать популяцию слонов? Он бросил на меня изумленный взгляд. — Ошейник, который вы надеваете слонам на шею, измеряет уровень гормонов? Уровень стресса? Может определить, болен ли слон? Как можно предсказать смерть? Как узнать, какой слонихе надевать ошейник? — Смерть мы предвидеть не можем. Этот ошейник предназначен для иных целей. С их помощью ученые пытаются узнать радиус поворота слона. — Совершенно необходимое для слона знание! — засмеялся Томас. — Это если говорить вкратце, верно? — Я серьезно. — Да что вы говорите! Как кто-то вообще может допускать, что это исследование более значимое, чем ваше? — Он покачал головой. — Ванда, слониха, которая едва не утонула… У нее частично парализовало хобот, и ей было необходимо некое подобие гарантии безопасности, когда она приехала в заповедник. И слониха взяла за правило повсюду таскать с собой шину. В конце концов она подружилась с Лилли, и потребность повсюду носить с собою шину отпала, потому что теперь у нее появился друг. Когда Лилли похоронили, Ванда принесла свою шину к месту захоронения и положила ее на холмик. Складывалось впечатление, что она таким образом отдавала дань уважения подруге. Или же она думала, что теперь Лилли поддержка нужнее. Никогда жизни я не слышала ничего более трогательного. Мне хотелось расспросить Томаса, остаются ли слоны из заповедника у тел тех, кого считали своей семьей. Хотелось узнать, является ли поведение Ванды аномальным или это норма. — Можно я вам кое-что покажу? Приняв решение прямо на месте, я поехала в объезд, пока мы не прибыли к телу Ммаабо. Я знала, что у Гранта случится приступ, если он узнает, что я возила посетителя к трупу слона; одна из причин, по которой мы сообщаем егерям о смерти слонов, — чтобы они не возили туристов к разлагающейся туше. Падальщики уже растерзали тушу, вокруг скелета кружили тучи мух. Тем не менее Оналенна и еще три слонихи стояли неподалеку. — Это Ммаабо, — сказала я. — Она была матриархом стада, которое насчитывало двадцать голов. Вчера она умерла. — А кто это вдалеке? — Ее дочь и кое-кто из стада. Они скорбят, — решительно заявила я. — Даже если я никогда не смогу этого доказать. — Вы можете измерить их скорбь, — задумчиво произнес Томас. — Существуют исследования, посвященные бабуинам Ботсваны, когда измеряют уровень стресса. Я знаю, что анализ образцов экскрементов показал увеличение уровня глюкокортикоидного гормона, маркера стресса, после того, как одного из бабуинов племени убил хищник — и эти маркеры наиболее четко выражены у тех бабуинов, которых с погибшим связывали социальные узы. Следовательно, если взять образцы фекалий слонов — что, похоже, дело для вас привычное — и с помощью статистики показать увеличение в кортизоне… — …возможно, у слонов происходят такие же процессы, как у людей, — начинает освобождаться окситоцин, — заканчиваю я. — В этом, вероятно, и кроется биологическая причина того, почему слоны после смерти кого-то из стада ищут утешения друг у друга. Научное объяснение скорби. — Я восхищенно смотрела на него. — Никогда не думала, что встречу человека, который был бы увлечен слонами так же, как я. — Все всегда случается впервые, — пробормотал Томас. — Вы не просто владелец заповедника. Он смутился. — Диплом я защищал по нейробиологии. — Я тоже, — призналась я. Мы смотрели друг другу в глаза. Я заметила, что у Томаса они зеленые и вокруг зрачков оранжевый ободок. Когда он улыбнулся, меня словно парализовало — как будто я оказалась в тюрьме собственного тела. Нас прервал трубный звук. — Ага, — произнесла я, с трудом отрывая взгляд, — как часы. — Что это? — Сейчас увидите. — Я тронулась на первой передаче и направила машину по крутому склону. — Когда приближаешься к диким слонам, — объяснила я негромко, — делай не так, как делал бы твой злейший враг, подбираясь к тебе. Будет приятно, если он подкрадется сзади? Или вклинится между тобой и ребенком? Я остановила машину посреди широкого круга на возвышенности, а потом стала спускаться по гребню холма к пасущемуся и плескающемуся в пруду стаду слонов. Трое детенышей затеяли кучу малу в грязной луже; тот, что находился в самом низу, вывернулся из-под сестер и выплеснул в воздух фонтан воды. Их матери пересекали пруд вброд, били ногами, гоняли волны, валялись в грязи. — Вот это матриарх, — сказала я, указывая на Бойпело. — А с загнутым ухом Аканиянг, мать Динео. А Динео — вон тот щекастый, что валяет брата в грязи. — Я представила Томасу каждого слона по имени, закончив Каджисо. — Она должна через месяц родить, — сообщила я. — Первенца. — Наши девочки все время играют в воде, — обрадованно сказал Томас. — Я-то решил, что этому они научились в зоопарках, где когда-то обитали, чтобы как-то отвлечься. Я думал, в дикой природе есть место только жизни и смерти. — Да, — согласилась я, — но игра — это часть жизни. Я видела, как матриарх ради забавы съезжала с крутого берега на задней части. Я откинулась назад и задрала ноги в кроссовках на приборную панель — пусть Томас еще полюбуется, как слоны шалят. Одна самка-детеныш упала на бок в грязь, отодвинув более юного брата, который пронзительно завопил от негодования. И тут же их мать протрубила: «Вы двое, прекратите!» — Именно за этим я сюда и приехал, — негромко признался Томас. Я взглянула на него. — Посмотреть на водопой? Он покачал головой. — Когда слон поступает к нам в заповедник, он уже раздавлен. Мы делаем все, что от нас зависит, чтобы вернуть животное к жизни, но двигаемся на ощупь, потому что не знаем, каким был слон, пока его не сломали. — Томас поворачивается ко мне. — Вам очень повезло, что вы можете наблюдать за этим каждый день. |