Онлайн книга «Любовь, или Кошка на окошке»
Женька обомлела и осела на пол. Он был такой… такой… такой… Как она еще могла сравнивать! — Что-то случилось? — повторил он свой вопрос. «Да, — захотелось ответить ей, — я в вас влюбилась». Однако вместо этого она тряхнула головой, освобождая ее от наваждения. И пока бедная девушка находилась в заторможенном состоянии, Евгений сам догадался. — Матильда?! Женька кивнула, и он кинулся к двери. Если бы можно было говорить так про кошку, то Женька сказала бы, что ни за что и никогда не пошла бы с Матильдой в разведку. Истеричное создание, которое случайно оставили в запертом пространстве метр на метр, перевернуло все вверх дном. Мало того, что гранулы наполнителя оказались на полочке для аэрозолей, так еще рулон туалетной бумаги кошка разодрала, превратив его в конфетти. Женька прямо так и видела, как кошка нервно рвала бумагу на мелкие кусочки, а потом раздирала эти мелкие кусочки на еще более мелкие… Что она при всем этом чувствовала, оставалось загадкой. Правда, не для Евгения. — Как она страдала! — укоризненно прокричал он вслед вырвавшейся на свободу кошке. Матильда умчалась в сторону кухни. Женька благоразумно предпочла не высовываться из туалета и навести там порядок. — Зачем вы ее оставили здесь?! — Пока Женька убирала, внук Ольги Геральдовны ходил мимо нее по коридору, сложив за спиной руки. — И где вас черти носили?! — Меня где носили?! — возмутилась Женька. — Это вы шлялись неизвестно где! И неизвестно с кем! — Да будет вам известно, я ходил на концерт с вашей подругой Колокольцевой! — Ах, какая прелесть! Странно, что сейчас вы без нее! Женька побежала за пылесосом, схватила его и принялась собирать конфетти. — Я без нее, потому что… — Я ничего не слышу, пылесос гудит. И ничего не хочу слушать. Мне не нужны ваши оправдания. — Мои оправдания?! — возмутился Евгений и, выхватив у Женьки пылесос, стал убирать мусор сам. — Это вы во всем виноваты! Сами забыли кошку, сами навязали мне эту гопницу… — Гопницу?! — не смогла сдержать радости Женька. Она села на телефонную тумбочку, отодвинув в сторону аппарат, и, положив ногу на ногу, принялась наблюдать за действиями Евгения. — Да потому что я впервые хожу в концертный зал с девушкой, которая там предпочитает спать! — Что? — притворилась Женька, которой жутко захотелось, чтобы он все это повторил. Именно с такой интонацией, именно с такой обидой и горячностью. — Не слышу. — Ваша подруга спит, слушая Дебюсси, Грига и Чайковского. И ко всему прочему, этот великий композитор у нее ассоциируется с чаем! — Ах, какая беда! — рассмеялась Женька. — Прям бедствие мирового масштаба — уснуть на концерте. А может быть, у нее бабушка при смерти. И бедная Колокольцева перед тем, как идти к вам на свидание, всю ночь просидела в больнице перед кроватью умирающей! — Что, правда, что ли? — Евгений остановился и выключил пылесос. Женька была готова сама себя убить за эту выдуманную историю про доброе сердце Колокольцевой, у которой этот орган предназначался исключительно для перекачки крови по здоровому и не обремененному чувствами организму. Потому что у Романовского был такой виноватый взгляд, словно это он бросил умирающую бабулю, Колокольцеву и всю больницу целиком. — Неправда, — вздохнула Женька, забирая у него пылесос и относя в кладовку. — Нет, Евгения. — Евгений пошел за ней. — Вы мне так и скажите, что у Зайки, то есть Зойки, была уважительная причина спать. Скажите честно! Ничего не утаивайте. — Честно? — хмыкнула Женька. — Ладно, тогда слушайте. Зайка терпеть не может классическую музыку. Она под нее всегда спит. — Тогда зачем она пошла со мной? — За тем, что последует после концерта. — Знаете, Евгения, вы отвратительная подруга, — сморщился Евгений. — Знаете ли, Евгений, вы — отвратительный сожитель, — не осталась в долгу Женечка. — Кто? Я — кто?! Да как вы можете… — Мы живем в одной квартире? — принялась объяснять непонятному типу Женька. — Ну, допустим. — Допускать будет учитель геометрии. Да или нет? — Да. — В соседних комнатах? — Да. — Тогда получается, что мы живем вместе — сожительствуем. — Не вздумайте привести такой аргумент моей бабуле! — рявкнул Евгений. — Да уж, такой перспективе она не обрадуется, — усмехнулась Евгения. — Хотя кто знает? — Вы о чем? — Вы, Евгений, тормоз. — А вы, а вы… Ты знаешь кто?! — Стоп! — Женька приблизилась к нему вплотную. — Стоп! — Или что? — прищурился он, сжимая кулаки. — Или я вас сейчас поцелую. Произошло то, чего Женька и добивалась. Евгений от неожиданности обмяк, на его раскрасневшемся лице заблуждала странная улыбка, глаза округлились… Глаза у него были поразительные. Именно они поразили Женьку в самое сердце, когда она посмотрела в них. Только она все это поняла потом, спустя время, данное ей судьбой на раздумье. — Но в одном вы правы, — кивнула она, отходя от него. — Пора нам перейти на «ты», как мы уже это пытались сделать. Только мирным путем и без оскорбления достоинства каждого из нас. Евгений кивнул. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Понятно, что не предложение делать о скором замужестве, но все-таки что-то ценное собирался произнести. Это было видно по его сосредоточенному лицу… На кухне послышался грохот посуды. — Матильда! — закричали оба и побежали к ней. Кошка продолжала хозяйничать, нервничая от того, что ее отпустили, но накормить не накормили. И миска для воды стояла пустая. — Это не кошка, — возмутилась Женька, — а троглодит какой-то! Она только и делает, что ест. Может быть, у нее глисты? — Глисты у вашего рыжего друга! У твоего, вернее. Матильда проверяется у ветврача каждый месяц. Бабуля поддерживает ее здоровье в полном порядке. Оно крепче нашего с вами… — Подождите! То есть подожди. Ты что-то сказал про моего рыжего друга? Разведка доложила? Гаврик насплетничал? — А что, скажешь, что такого не было? И вы с рыжим в обнимку не шли через весь наш двор?! — О, какие наблюдения! — Женька обомлела, достала из сковороды кошку и опустила ее на пол. Сковороду сунула Евгению и направила его с ней к мойке. — И кто же шпионил за нами? Вы с Колокольцевой спали, слушая Чайковского… — Я не спал. Но и не видел. Народ говорит. Народу рот не заткнешь! — Народ! — Женька побежала в свою комнату и вышла на балкон. — Гавриил! Иди сюда! |