
Онлайн книга «Возвращение в Прованс»
![]() В ресторане, куда во время оккупации местных жителей не пускали, Дженни и Люк присели в баре. К ним подошел официант. – Bonsoir, mademoiselle, monsier [15] , – поздоровался он и осведомился: – Вы на ужин? – Да, – кивнул Люк. – У нас заказан столик на семь часов вечера. – Позвольте предложить вам аперитив, мсье? – Если можно, приготовьте для моей спутницы элегантный безалкогольный коктейль, – попросил Люк. – Я поговорю с барменом, – с готовностью отозвался официант. – А вам? – «Гимлет», будьте добры. Официант кивнул, поставил на столик вазочку с солеными орешками и отошел к бару. – Ой, что это? – спросила Дженни. – Фисташки, – ответил Люк. – С них надо снять скорлупку, они очень вкусные, попробуй. Дженни осторожно взяла зеленоватый орех, прожевала и заявила, что вкуснее не бывает. Официант поставил перед Дженни конусообразную рюмку, наполненную розоватой шипучей жидкостью со спиралью лаймовой цедры. – Это коктейль «Дейзи», только без водки, – пояснил он. – Лимонад, сироп гренадин и лаймовый сок. Надеюсь, вам придется по вкусу. Дженни восхищенно улыбнулась, разглядывая ободок рюмки, покрытый кристалликами сахара. – И ваш «Гимлет», мсье, – сказал официант, ставя на столик коктейль Люка. Когда официант отошел, Люк поднял бокал. – За вас, мадемуазель Женни. Добро пожаловать в Париж. Они чокнулись, и Дженни заявила, что ее коктейль – «само совершенство». – Вы с мамой сюда ходили? – спросила она. Люк покачал головой и объяснил, что во время оккупации в отеле жили представители нацистского командования, и простым жителям сюда приходить запрещалось. Впрочем, он дал себе слово, что не будет ничего скрывать от дочери, а потому продолжил: – Однажды маму пригласил сюда на ужин немецкий полковник. – Ой, мы с Гарри знали, что мама во время войны была разведчицей, но вы нам никогда про это ничего не рассказывали. – Понимаешь, время было очень трудное, про него даже вспоминать не хочется. Ты не представляешь, каково это, когда смерть поджидает на каждом шагу. Впрочем, твоей маме храбрости было не занимать. – А расскажи, как вы встретились, – попросила Дженни. – Ты же знаешь, – ответил Люк и сделал глоток «Гимлета». – Я знаю то, что мне рассказывала мама, а теперь расскажи ты. Вздохнув, он решил поведать дочери о встрече с Лизеттой в 1943 году. – Стоял холодный осенний вечер, почти такой, как сегодня… Рассказ занял не только время, отведенное на аперитив, но и большую часть роскошного ужина. Люк, не вдаваясь в подробности, заговорил об отношениях между Килианом и Лизеттой. – Ох, папочка, как же тебе плохо было! Ты наверняка ревновал! – воскликнула Дженни. – Конечно. Вдобавок, мне пришлось весь вечер просидеть на морозе, в машине, пока они ужинали, а потом развозить их по домам. Притворяться было непросто, – ответил Люк, надеясь, что дочь не станет расспрашивать его дальше. К ним подошел метрдотель. – Большое спасибо, все было очень вкусно, – сказал Люк, вздыхая от облегчения. – Передайте наши комплименты шеф-повару. – Пальчики оближешь! – закивала Дженни. – Позвольте предложить вам десерт? – с улыбкой спросил метрдотель. – Нет, спасибо, – рассудительно заявила Дженни. – Мне надо о фигуре заботиться. Люк с трудом сдержал улыбку, уж очень по-взрослому вела себя дочь. – Кофе? – предложил метрдотель. – Да, конечно, – кивнул Люк. – А вам, мадемуазель? – Черный кофе, – решительно произнесла Дженни и, дождавшись ухода метрдотеля, пояснила отцу: – Пап, все дети во Франции пьют кофе с юных лет, а вино – с самого рождения. Так мама говорила. – Мама, как всегда, несколько преувеличивала. Детям кофеин вреден. – А как же чай? – возразила Дженни. – В нем кофеина еще больше, а я его литрами пью. – С тобой не поспоришь, – обреченно вздохнул Люк. Дженни задорно улыбнулась в ответ. Сытые и довольные они вышли из ресторана, и Люк предложил: – Пройдемся? Или ты устала? – Нет, я днем выспалась. Давай погуляем. Взявшись за руки, они двинулись по улице мимо отеля, в бар которого часто приходил Эрнест Хемингуэй. – Завтра мы с тобой пойдем в Тюильри, доберемся до Лувра, а потом сходим на Левый берег, погуляем по Сен-Жермену и Люксембургскому саду, – сказал Люк. Едва они вышли на рю Камбон, как Дженни остановилась и воскликнула: – Ах, папочка! Люк встревоженно обернулся. – Смотри, «Шанель», – благоговейно пролепетала девочка и, перебежав дорогу, прильнула носом к витрине, заставленной рядами прямоугольных флаконов. Люк вспомнил, что именно здесь Коко Шанель открыла свой первый бутик, и смущенно усмехнулся: «Похоже, не выйдет у меня «ни за что на свете»…». Дженни глядела на витрину «Шанель» с тем же восторгом, с каким Холли Голайтли рассматривала витрину Тиффани. Оторвать дочь от окна Люку удалось, только дав обещание, что они обязательно вернутся сюда в часы работы магазина. Путь к «Гранд-отелю» лежал по рю Риволи, мимо отеля «Крийон». – Погляди, это следы пуль, оставшиеся после освобождения Парижа, – заметил Люк, вспоминая ожесточенные бои на улицах города. – Ага, – кивнула Дженни и тут же спросила: – А на Эйфелеву башню пойдем? – Обязательно, – согласился Люк. – Знаешь, парижане нарочно поломали лифт, чтобы Гитлеру пришлось пешком идти до смотровой площадки. К счастью, он решил не подниматься на башню. – Здорово! – В сороковые годы Париж выглядел совсем иначе: повсюду указатели на немецком, флаги со свастикой. Жители голодали, вместо садовых клумб разбивали огороды, выращивали овощи, – задумчиво произнес Люк, разглядывая щербины в стенах отеля «Крийон». Они миновали рю Риволи и вышли на площадь Согласия. Люк подвел дочь к церкви Мадлен с монументальным портиком, украшенным стройными колоннами. – В честь этой церкви названы знаменитые пирожные. А во время оккупации здесь висела огромная фотография Гитлера. – Пап, а можно я постригусь? Коротко? – неуверенно спросила Дженни. – Ни в коем случае, – строго ответил он и едва заметно улыбнулся: судя по всему, для девочки ужасы нацистской оккупации казались историей древнего мира. |