Онлайн книга «Возвращение в Прованс»
– Кока-колу, – нерешительно ответил Макс. – Ваш выбор не обрадовал бы Килиана, – фыркнул Люк. – Закажите спиртное, Фогель. – Хорошо, только зовите меня Макс, – попросил юноша, глядя на собеседника прозрачными голубыми глазами. – В таком случае, выпейте со мной, Макс, – ответил Люк. – Ладно, я возьму кальвадос, – непринужденно согласился юноша. – Пожалуй, для пива слишком холодно, – пошутил он, ссылаясь на австралийские привычки. Они оба заказали кальвадос и уставились в золотистую жидкость, ощущая призрачное присутствие Лизетты и Килиана. – Знаете, известие о гибели Лизетты и Гарри потрясло меня до глубины души, – признался Макс. – Слова утешения здесь бессильны. – Да, – согласно кивнул Люк. – Словами нельзя передать весь ужас утраты. Впрочем, вы и сами это знаете, ведь смерть вашей матери несомненно стала для вас ударом. Примите мои искренние соболезнования. Люк надеялся, что больше вопросов не последует: ему было невмоготу снова описывать трагические события, каждый раз ощущая, что сам он захлебывается и тонет в своем горе. Макс будто почувствовал это и произнес: – Мистер Рэйвенс, я очень признателен вам за то, что вы согласились встретиться со мной. Пожалуй, за это стоит выпить. – Прошу вас, зовите меня Люк. А выпить я предлагаю за искупление. Максимилиан кивнул, и они с Люком молча чокнулись. Люк не вытерпел и заметил: – Должен признать, что вы с отцом похожи, как две капли воды. – Мама мне говорила, – ответил Макс, – но я ей не верил. Фотографий отца у нас не было, только групповой снимок, нечеткий и размытый. Я всегда считал наше сходство надуманным. – Вы невероятно похожи друг на друга, вас легко принять за вашего отца в молодости. У вас даже голоса одинаковые. – Правда?! – восторженно воскликнул Макс. Люк заметил, как обрадовался его собеседник, и сочувственно кивнул. – Я прекрасно вас понимаю, ведь я тоже не знал своего отца. Макс удивленно посмотрел на Люка, и тот объяснил историю своего происхождения. Юноша завороженно выслушал ее и пробормотал: – Это многое объясняет. Печально, конечно, что ваш родной отец погиб, не зная о рождении сына, но вы познали отцовскую любовь, пусть и через приемную семью. – Да, Якоб Боне был прекрасным отцом. – Расскажите мне о нем, – попросил Макс. – Зачем? – Понимаете, по-моему, я каким-то образом связан с семьей Боне. Я долго разыскивал сведения о судьбе ваших сестер и… – Он осекся и виновато поглядел на Люка. – Простите за бесцеремонность… – Не беспокойтесь, – отмахнулся Люк, исподлобья посмотрев на Макса. – Я смирился с мыслью об их гибели. Вдобавок, это дело давнее, хотя я вам очень благодарен за подробную информацию. Оба умолкли, но чувствовали себя свободно в обществе друг друга. Чем больше Люк присматривался к Максимилиану, тем больше замечал отличий от полковника Килиана. Макс был пылким, а его отец – скрытным. Красивые женщины всегда привлекали Килиана, но его сын не обращал на них внимания; впрочем, он с таким же равнодушием смотрел и на мужчин, полностью сосредоточившись на собеседнике. Маркус Килиан прекрасно сознавал, какое впечатление производит на окружающих, а в Максимилиане не ощущалось ни тщеславия, ни горделивого самолюбования, он сразу располагал к себе. Вдобавок, с ним было легко и приятно общаться, он умел слушать, и Люк начал рассказывать ему о своей жизни. Разговор продолжался до тех пор, пока официант не принес кофе. – Вот и вся моя биография, – заключил Люк. – Я вам очень признателен за откровенность, – сказал Макс. – Но мне известно то, чего вы не знаете. Надеюсь, вы найдете эти сведения любопытными. – Зачем вам это надо? – недоуменно спросил Люк. – Что вы имеете в виду? – удивился Максимилиан. – Видите ли, мы говорим о событиях двадцатилетней давности. Лизетта, я, фон Шлейгель – это древняя история. Позвольте узнать, сколько вам лет? – Почти двадцать пять. – Ваш отец ушел на фронт до вашего рождения. Когда мы с ним познакомились, вы были младенцем. – Ну и что? Люк примирительно воздел руки. – Я пытаюсь понять вашу мотивацию. Ведь наше прошлое вас совершенно не касается. Макс вздохнул. – Видите ли, вы связываете меня с Килианом, – пояснил он. – Я рос в уверенности, что мама практически не знала моего отца. Она никогда о нем не рассказывала. Я не мучил ее вопросами, просто был любимым сыном и внуком. Моя мать умерла от рака, но ее место занял призрак моего отца. Я понятия не имею, почему она не оставила меня в блаженном неведении, зачем на смертном одре попросила прочесть ей последнее письмо отца – то самое, что она всю жизнь хранила от меня в секрете… Люк пожал плечами, не зная, существует ли ответ на эти вопросы. – Внезапно выяснилось, – горько продолжил Макс, – что мой отец – не случайный знакомый, с которым мать переспала в подпитии. Я почти смирился с тем, что я – незаконнорожденный; богатый, избалованный, но все равно незаконнорожденный… А теперь я очень зол на мать. Я так ее любил, а она солгала мне. В довершение всего я понял, что она всю жизнь любила его больше, чем меня, иначе не стала бы хранить в тайне его существование. Она не хотела делить его со мной, хотя знала, что мне очень важно о нем знать. Мне было бы достаточно, если бы она просто назвала его имя… но теперь я хочу знать об отце все, повстречаться с людьми, с которыми общался он, особенно с вами, ведь вы – единственный свидетель последних минут его жизни. Люк негромко откашлялся, понимая, почему Фогель не обращал внимания на хорошеньких женщин. Льдисто-голубые глаза Макса негодующе сверкали, и Люк вспомнил такой же переменчивый взгляд полковника Килиана, сквозящий то холодной насмешкой, то суровой непреклонностью. – Вы предоставите мне сведения о фон Шлейгеле, если я расскажу вам о смерти вашего отца? – осведомился Люк. – Да, по-моему, это равноценный обмен. Я разузнал о фон Шлейгеле все, что мог. – Зачем? – Я вам только что объяснил… – Нет, скажите, по какой именно причине вас заинтересовала судьба фон Шлейгеля? – Видите ли, в своем последнем письме отец несколько раз с бесконечным презрением упоминает этого гестаповского офицера. Я хотел выяснить, в чем дело. – Фон Шлейгель пытался опорочить Лизетту в глазах Килиана, – ответил Люк. – Разумеется, гестаповец не ошибся в своих подозрениях, но у вашего отца были все основания презирать этого мелкого чиновника с чрезмерными амбициями. Жестокий и черствый, фон Шлейгель обладал чересчур широкими полномочиями, а принадлежность к гестапо внушила ему ощущение безнаказанности. Им двигала жажда продвижения по службе, и он представлял огромную опасность… |