Онлайн книга «Убить отступника»
– Нету, барин. Никак нет-с. «Обворожительная ундина ничего не написала? Понятно. Наверняка грамоте не обучена, что неудивительно для сих глухих краев». – Угостись-ка сам, голубчик, пирогами. – Благодарствую, барин. Отведаю сию стряпню… Хоть один пирожок да съем… – Да хоть десять. Игнат запустил руку под платок, пошарил в корзинке и вдруг как заорет: – А, етить ее в дышло! Кто-то укусил меня, барин! Жжет! А-а-а!.. – Да что ты придуриваешься, голубчик! Прекрати немедленно! Голевский грозно взглянул на слугу: мол, что это он вытворяет. Но Игнат был вполне серьезен и напуган. – Да я и не шуткую, барин, истинный крест, какая-то тварь хватила. Словно иглой пронзило. Жжет, ай, больно! Игнат резко отбросил от себя корзину и отскочил в сторону. Лукошко упало, пирожки раскатились по половицам веером, а из корзины выпрыгнул рыжий мохнатый комочек. О, Матерь Божья, он шевелится! Это же гигантский тарантул! Вот это да! – Что за дьявольщина! – вскочил с места оторопевший от неожиданности Голевский. Вот так сюрприз! Увидев страшное восьмиглазое чудовище, слуга дико заорал и стал кататься по полу. – А-а-а! Чудище! Дьявол! А-а-а!.. Паук встал на задние лапы, а передние поднял вверх. Готовится к броску?! Капитан застыл на месте. Словно окаменел. Ужас! – Барин, берегитесь! – вывел из оцепенения Голевского голос слуги. – Укусит! А-а-а, умираю! Голевский отступил к печке. Нащупал кочергу, крепко сжал в руке. Паук стоял в угрожающей позе. Голевский сделал шаг вперед… – Ну, тварь, держись! Пришел твой конец! У-у! Судорожный короткий взмах!.. Удар! Звяк! Пол загудел! Мимо! Снова короткий замах… Чвак!.. Есть! Попал! Голевский принялся наносить быстрые и яростные удары, стараясь попасть по мерзкому чудовищу. Бил, бил, пока не размазал коричневый комок по полу. А Игнат все причитал: – Умираю, барин! Умираю!.. Голевский отбросил кочергу и кинулся на помощь слуге. А у того – рвота, судороги, лицо посинело. Глаза как плошки. Страшно: умирать-то не хочется! Схватил за руку хозяина, что-то жалобно лепечет про небеса, Бога и последний приют. Голевский чуть не обезумел от горя: Игнат умирал. Теплые кончики пальцев старика холодели. – Игнат, голубчик, прошу, не умирай! Не умирай! – закричал Голевский. – Есть лекарь?! Найдите лекаря! Лекаря!!! Хозяйский пацан понесся за местной знахаркой. Та прибежала скоро, дала что-то выпить Игнату, и тот тут же впал в забытье. Озноб прекратился. – Еще немного, и его уже ничто бы не спасло. Долго будет лечиться, как бы инвалидом не остался, – сказала бабка. Капитан вытащил пару рублей из кармана и протянул знахарке. – Вот тебе деньги. Поухаживай за ним. Вылечи его, голуба. Бабка благодарно кивнула и взяла рубли. – Не извольте беспокоиться, барин, выхожу. Имеется у меня одна травка сокровенная, токмо она чересчур сильнодействующая. Ее надобно помаленьку хворому давать. Главное – не перебрать с порциями, чуть переберешь – ядом сразу становится. Сгинуть можно от оной травушки. Вот какая она сильная, силушка земная таежная в ней заключена. Будто живая вода. Звери выживают опосля гибельных ран, ежели покушают сию травку. А люди тем более. Но кто не знает секрета ее приготовления – смерть мгновенная. – Хорошо, хорошо, давай ее Игнату. Голевский машинально натянул на себя тулуп, как во сне вышел во двор. Мороз привел в чувство капитана. Закусал уши, нос, пальцы… Голевский кипел от негодования: «Сия подлость учинена Журавлевым! Это его паук! Значит, его рук дело. Мерзавец, я его уничтожу!» Расстояние от своего дома до дома Журавлева капитан преодолел с невероятной быстротой. В бешенстве Голевский влетел к не подозревающему ничего Журавлеву и, схватив того за грудки, стал трясти как грушу. – Ты это сделал! Ты! Убью, мерзавец! Журавлев опешил, испуг промелькнул на его лице. Вид капитана был поистине ужасен: грозно сдвинутые брови, сверкающие ненавистью зрачки, зло стиснутые зубы, до хруста сжатые кулаки. Монстр, да и только! Полковник попытался вырваться, закричал: – Что с тобой, Голевский?! Опомнись!.. Что ты делаешь?!.. Александр вместо ответа отвесил Журавлеву смачную оплеуху. Полковник сшиб по дороге табуретку и, перекувырнувшись через нее, с грохотом распластался на полу. – Это тебе за Игната, мерзавец! – воскликнул капитан. – Завтра будем драться! Вызываю тебя на дуэль! Ах, каков же ты подлец! Каков подлец! Глаза Журавлева еще больше округлились. – Да ты что ополоумел, Голевский! Что с тобой?! – Ты отравил моего слугу, а видимо, метил меня отравить?! Признавайся, мерзавец! Ах ты, белоярский Борджиа! Я тебе покажу, где раки зимуют! – Что за чушь ты несешь, Голевский! Кого я хотел отравить?! – Я тебе покажу чушь! Ах ты, прикинулся невинной овечкой! Волк ты в шкуре овечки, вот ты кто! Мерзавец! – капитан подскочил к Журавлеву, схватил за грудки, рывком поднял его на ноги и снова принялся трясти. Полковник взмолился о пощаде. – Да ты меня убьешь, Голевский! Прекрати! Стой же! Объясни, в конце концов, в чем же дело?! Голевский еще пару раз крепко тряхнул жертву и только затем все рассказал. Как только Журавлев узнал, что Игната укусил паук, то сразу же бросился к банке. Естественно, она была пуста. Натуралист растерянно произнес: – Верь, Голевский, я не причастен к этому злодеянию. Какой-то мерзавец украл у меня паука. Я точно не убивал слугу, тем более не покушался на твою особу. Клянусь Богом! К чему мне сие? Для чего? Объясни! – Так я тебе поверил! А, чай, не ты убил Боташева? – Да ты в своем уме, Голевский! Совсем, что ли, ополоумел?! Такие обвинения выдвигаешь! Знаешь, за эти слова я потребую тебя к ответу. – Разберемся! Голевский в сердцах хлопнул дверью и ушел. – Сумасшедший, – только и вымолил Журавлев, поставил табуретку на место, сел на нее и в задумчивости потер красную щеку. В это время Голевский стремительно шел по улице в распахнутом тулупе, не обращая ни малейшего внимания на лютый мороз, и напряженно размышлял. * * * И вот прошло три дня после описываемых событий. Голевский так и не рискнул арестовывать Журавлева. Доказательства вины его были ничтожны. Фокин пока тоже не объявлялся. Капитан решил скрасить одиночество в компании Мухина, зашел к тому, а мичман, оказалось, в очередной раз пьянствовал. Причем пил водку прямо из штофа, закусывал квашеной капустой из глубокой деревянной миски и мастерил свой корабль. |