Онлайн книга «Сага смерти. Сеть антимира»
– Точно! Тот, что картины малюет по всей Зоне, этот… апокалипсис-арт. На Аэродроме мы его художества видели. И при чем тут какой-то художник? Ой, черт, она что, ожила?! На вершине холма кто-то стоял, и через секунду Пригоршня понял, что это не поднявшаяся на ноги Ника Кауфман, а кто-то другой. Он вскинул «Вихрь», когда на холме показалось еще два силуэта. И потом узнал одного из них. * * * Высокий бородач в черной шинели перевел взгляд с лежащего на земле тела на Химика и зарокотал, покачивая винчестером: – Узнаю ее. Дочь Кауфмана, одного из троицы выживших. А это – дикарь в человечьей одежде. – Странно как-то, бацька. Почему он такой… одетый? – спросил стоящий возле бородача худосочный курносый паренек в тужурке и спортивных штанах, с укороченным «Калашниковым» в руках. – Потому что это человек, – заметил присевший над девушкой Красный Ворон. Когда Химик с Пригоршней только поднялись на холм, он им кивнул, но ничего не сказал, и никаких эмоций на круглой роже не проявилось. Хотя Пригоршня уже привык к немногословности Ворона, но все равно заново удивился: что за чурбан! Ворон потрогал лицо Ники, коснулся губ и сказал: – Ее заморозило. – Вытяжка из «снежинки», – пояснил Химик. При звуках его голоса курносый охнул и отскочил, а бородач, сверкнув на человека-гипера глазами, пробормотал что-то вроде «Во имя Господа нашего!». – Бацька, он говорит! Дикарь болотный говорит! – громким шепотом поведал курносый. – Сказал же – человек это, – буркнул Ворон, выпрямляясь. – Стало быть, бродяга, ты этих двоих знаешь? – уточнил бородач. Ворон пожал плечами. Пригоршня заметил, что правое уже не так сильно вздернуто по сравнению с левым, наемник теперь стоит почти ровно. – Мы все трое сюда шли. Вместе. Они тоже хотят разобраться с Ведьмаком. Вот этот – научник в гиперском теле. Из Комплекса. Второй тоже оттуда, солдат. Бывший. – Я ученый из лаборатории Комплекса, – ровным голосом проговорил Химик. – Мое старое тело умирало, и Ведьмак перекачал мое сознание в гипера, которого держал у себя в подвале. – Перекачал, значит… – протянул бородач. – Да, без моего согласия. Хотя, скорее всего, этим он спас мне жизнь. – Но разве возможно такое? – вопросил курносый и даже руками развел в недоумении. – Возможно при помощи артефактов «прорвы». Химик поднял с земли тело девушки и, ни на кого не глядя, добавил: – Я хочу ее похоронить. Один. Повернулся и пошел с холма в сторону города. – А чем копать будешь? – спросил Пригоршня вслед. – Может помочь все-таки? – Нет, один, – ответил Химик, не оглядываясь. – Отломаю доску от песочницы. Они проводили его взглядами, и курносый потер глаза, будто все еще не мог поверить в эту картину: болотный дикарь в человеческой одежде, с человеческой женщиной на руках, разговаривающий… – У них любовь была, – пояснил Пригоршня. – Давно сплыла, но он теперь в печали. Я его понимаю. – Кто ее убил? – спросил Красный Ворон. – Ведьмак. – Отступник был здесь?! – воскликнул курносый. – Где он теперь? – Отступник – это лысый, здоровый, хромой, бывший скупщик? Ведьмак, короче? Теперь, думаю, ваш Отступник уже далеко. Бородач уточнил: – Он пошел в город? – Так! – Пригоршня поднял руки. – Что-то у нас, парни, совсем беспорядочный разговор выходит. И при этом все держим стволы наготове, а это не располагает к плодотворному сотрудничеству. – Я не держу, – сказал Красный Ворон. – Ответь нормально: где Ведьмак, где Титомир? – Мы вот что сделаем, – решил Пригоршня, опускаясь на корточки. – Мы все сейчас сядем, тут земля вроде не мокрая, так вот, сядем и обменяемся оперативной информацией. Я на вопрос отвечаю, потом один из вас, потом снова я… Так всё потихоньку и выясним. Значит, я первый. Ворон, тебя куда «порт» выбросил и что за парни с тобой? – Это сразу два вопроса, – пробормотал курносый, но других возражений не последовало. У Красного Ворона поклажи не было, а остальные двое тащили по рюкзаку и теперь сняли их. Бородач, откинув назад полы шинели, присел на корточки. Широко расставив толстые колени, обтянутые выцветшей джинсой, положил рюкзак перед собой, на него пристроил винчестер. С рюкзаком он обращался очень бережно, будто там лежало что-то ценное. Курносый сел, вытянув ноги, прислонился к своей поклаже, а Красный Ворон так и остался стоять. – Меня выбросило к озеру, – сказал наемник. – Там встретил этих двоих. Они странники. – Гм… – пробормотал Пригоршня. – Что-то знакомое. Клан какой-то, что ли, сталкерский? Заговорил бородач. Необычно он говорил, будто проповедь в церкви толкал, и Пригоршня подумал, что мужик и вправду смахивает на священника… Батюшка в Зоне, а? Боевой поп. Кого только здесь не встретишь. Святой отец с ружьем – охотник на мутантов и прочую нечисть! Когда Химик вернулся, они успели обменяться кучей сведений. Пригоршня предусмотрительно захватил из вездехода три сухпайка, а у странников была своя снедь, и все слегка перекусили. Совместная трапеза располагает к добрососедским отношениям. – Ну что, как ты? – спросил он у Химика, когда тот присел рядом. Все замолчали, глядя на человека-гипера, на лицах Тохи и Василия Пророка снова появилось удивление. Не просто это, привыкнуть к такому: волосатый дикарь в куртке и штанах. «Дикарь», уставившись в землю, сказал: – Я нормально. Похоронил ее там, из доски сделал крест, на нем выцарапал имя. Завалил камнями, чтоб не раскопало зверье. – Нет здесь зверья, – заметил Пророк. – А что крест соорудил – так то правильно. – Это просто традиция! – почти зло бросил Химик. – А я – атеист! – Бацька! – позвал Тоха. – А угодно ли такое Господу, чтобы человечья душа в дикарском теле обреталась, зверячьем? Хотя, если атеист он… может ему там самое место? – Не знаем мы всего того, что Господу угодно, а что нет, ибо… – начал Василий Пророк, но его перебил Ворон. – Зря теряем время, не про то говорите. Где теперь может быть Ведьмак с остальными? Где Титомир? – Его уже Робом звать, – заметил Пригоршня. – Я же сказал: вездеход ушел через «порт». Они все куда-то перенеслись в нем. Куда – не знаем. Василий Пророк покачал головой: – Удивительное дело. Мы мимо того вездехода год ходили. К нему же не подобраться было, раз попробовали – нас пушка чуть на клочья не разметала, больше не совались. Стоит себе машина, ржавеет, ну и нехай стоит. А он, оказывается, еще одной дорогой через Петлю был! |