Онлайн книга «Время иллюзий. Третий глаз»
|
Одному Всевышнему ведомо, потребуется ли для развития этот орган в дальнейшем и будет ли он продолжать утрачивать свои прежние функции… – Значит, выхода нет…, – соображал Егор. – Главное, не прикасаться больше к деньгам. – Борис Абрамович, а как по-вашему, физически можно выразить удачу? – Ну и вопросики у вас … – Вы же сказали, что за полулитром можно решить все… – Порешить, конечно, можно, – показывая на остатки бутылки с прошлого раза, отвечал Борис Абрамович. Но понять… В принципе удача закономерна, если отбросить все неудачные варианты. – Вы, Борис Абрамович, дипломат… – Видите ли, Георгий Алексеевич, удача может казаться победой, а может быть только временной радостью или еще хуже, западней. – Вот это уже ближе, а все-таки поконкретнее… – Скорее удача это, когда желания совпадают с возможностями, но желания могут быть и низменными или вовсе не вашими. – Вот это уже в точку. Удача не управляема. – Да, совершенно правильно. К удаче нельзя привыкать, она обязательно накажет. Это уже чистая механика. Третий закон Ньютона. – А если к удаче не стремиться? – Это Первый закон… – Насколько я помню, тело сохраняет равномерное движение… – Да-да, именно. На самом деле, как это ни странно, понимание и соблюдение этого закона – самая большая удача. – Это мне стало понятно. – Георгий Алексеевич, может, для поднятия духа? А? – показывая на оставшуюся бутылку, улыбался физик. – Нет, уважаемый Борис Абрамович! – твердо произнес Егор. – А жаль! Тема – то интересная. Придя к себе, он позвонил Вике. Молчание. Через некоторое время молчание повторилось. Егор помчался на станцию. Потом к ней домой. Дверь открыла Таня. – Ой, дядя Георгий, как хорошо, что вы пришли. Мне только что позвонили и сказали, что мама попала в аварию и сейчас в больнице. – Как! …Срочно едем в больницу! – Сейчас приедет бабушка. За нами заедет машина. Я даже не знаю, какая больница… – А почему не спросила? – Сказали, заедут, чего спрашивать? – Скажи рабочий телефон матери. – Вот, – она подала материну визитку. Егор позвонил. – Институт Склифосовского… Меня убивает твоя холодность, – отрезал он. – А меня твоя горячность. Его ухо резанула эта фраза. Особенно обращение на «ты». Егора пустили в палату. И он увидел бледную Вику. – Ну, как ты? – Теперь ничего…Думаю, все будет хорошо. Она была смущена и не скрывала радости от его появления. – Как же это тебя угораздило? – Да я сама виновата: переволновалась. – Но ты всегда такая уверенная, спокойная. – После того, как ты ушел, мы поссорились с дочерью. – Из-за какого-то пустяка? – Да нет, из-за тебя. Егор удивленно посмотрел ей в глаза. – Я не могу тебе врать. Она стала мне объяснять твои общения с непонятными существами. Все это не просто. И даже опасно. И еще. Эта сопля вчера мне сказала, что будет любить тебя сильнее. – И ты приняла это всерьез? – Ты ее не знаешь. Если она сказала. Она всегда была странная. Сначала я думала, что я плохая мать, а потом поняла: она из какого-то другого теста. Я всегда помню, что не любила человека, который мне ее подарил… Любовь пришла позже. Это похоже на кару, когда нарушаешь заповедь… «Седьмую», – про себя подумал холодеющий от этой мысли Егор. – Вот сейчас я полюбила и родила бы тебе ее, и она бы была моей и твоей. Егор молчал, он, кажется, понимал глубину ее слов. – Теперь я уже не могу вырвать дочь из моей жизни… После аварии мне показалось, что у меня не будет сил сопротивляться смерти, но вдруг поняла: ничего случайного нет… Увидела тебя, и мне захотелось жить. – Дорогая, я сделаю все, чтобы было хорошо! – Ты искренен. Я и люблю тебя за это. Пожалуйста, не приходи, пока, хотя бы сюда. Егор молчал. Он понял, что она хотела стены,… которая, возможно, поможет обоим. – Но я не могу. – Я тоже, но необходимо время. Постарайся понять и решить эту проблему. Выход, наверно, есть, но он не простой. Он вышел из палаты, как в темноту. Жизнь меркла с каждой минутой понимания, что произошло непоправимое. Временами он стал заговариваться. Слух его притупился. Скоро он вынужден был обратиться к врачам. Общение с ними привело к белой палате. Он оказался на больничной койке. Окружающие больные его не раздражали: он их практически не замечал. Его лечащий врач, Игорь Львович, любил разговаривать с ним. При этом всегда присутствовала сестра Зинаида Николаевна не по годам багровая и безмерная в ширину. – Не знаю, но думаю, шансы на выздоровление есть, – говорил он, глядя на меланхолическую сотрудницу. – Несомненно, он наш. Будем пробовать лечить, – покорно отвечала она, преданно глядя на Игоря Львовича. – Значит, успокоительное, и опять же больше покоя. Время лечит все. Егор жил здесь, как на необитаемом острове. И ему было покойно. Редкие картины действительности неожиданно возвращали к реальной жизни. Первое напоминание о ней вызвало появление в больнице сына. – Рад тебя видеть! Я забеспокоился, когда ты неожиданно пропал, – возбужденно и искренне говорил Александр. – Ничего, лечусь. Все будет нормально. – Отец. Не знаю, как тебе объяснить. Ты пропал, и я поехал в поисках на дачу. Там нашел кейс с деньгами. – И что? – Ты сказал – это кредит. Время идет. Я решил положить их в коммерческий банк. Но не знаю, как сказать, что теперь делать. Мы погибли! Банк оказался фальшивкой, ловушкой для простаков. Я, конечно, дурак! Так стыдно! Короче, теперь ни денег, ни банка. – Слава Богу! Спасибо тебе, сын! – Я тебя не понимаю. Твое спокойствие. Прости за все, – проникновенно говорил Александр, с сожалением думая про себя, что отцу придется пролежать здесь очень долго… – Это ты меня прости! Ох, сынок! Понять меня сейчас вообще трудно. Через день пришла жена. Она от сына узнала о болезни и местонахождении мужа. |