Книга Вдвоем против целого мира, страница 24 – Алла Полянская

– В тот день мы пришли к Андриевским. Была годовщина со дня смерти Зиновия Яновича, и они пригласили соседей его помянуть.

Полицейский с удивлением смотрит на фотографию. Он уже сделал запрос в архив, чтобы достали старое нераскрытое дело, но еще не видел его. И теперь уставился на фото Лизы с нескрываемым недоумением.

– Она была…

– Невероятно красивой девочкой, я знаю. – Соня вздохнула. – Вы… вас ведь Денис Петрович зовут, да? Так вот, все, кто ее видел впервые, примерно так реагировали, как вы.

– И вы так просто отпускали ее гулять? Ну, родители ваши?

– Нет, не просто. В городе она никуда не выходила одна – но Лиза и не стремилась. А здесь, в Научном городке, было безопасно – ни машин, летающих по улицам, ни чужаков. И она рвалась гулять, удержать ее становилось все сложнее, даже маме. Когда Лиза не получала того, чего хотела, она становилась агрессивной.

– Что это значит?

– Ну… она могла ударить. Очень сильно, при этом хватала разные предметы. Пока доставалось только мне, это терпели, но когда Лиза подросла, стало доставаться и маме.

– Что значит – терпели?!

– Ну то есть я не имела никакой практической ценности. Важна была только Лиза, ее интересы и ее благо, понимаете? А я – нет. Вот еще фотографии, но эти, что у вас – самые последние.

– Я возьму их, ладно? Потом верну обязательно, но сейчас они нужны мне для работы. – Денис Петрович с сожалением смотрит на расстроенное лицо Сони. – Скажите, а кто еще может помочь мне собрать информацию о произошедшем тогда? Ваши друзья были тогда в Научном городке?

– Конечно. – Соня согласно кивнула. – Но Владику было всего десять лет, он вообще не помнит тот день, а остальные жили именно в Научном городке, и остаток дня мы провели вместе. Я пришла домой в седьмом часу, мама уже искала Лизу. Потом все ее искали, когда стемнело – с фонарями, приехала милиция, собаки привели к реке, а дальше след оборвался, и решили в итоге, что Лиза упала в воду, захлебнулась, и тело унесло течением.

– А ваша сестра умела плавать?

– Не знаю.

– То есть как?

– Ну вот так. – Соня вздохнула. – Люди с аутизмом часто обладают самыми разнообразными способностями. У большинства из них фотографическая память, они могут запоминать большой объем информации, анализировать – но совершенно не умеют контактировать с внешним миром. Только посредством таких вот рисунков. Ну, у кого легкая форма, те немного говорят. Так что я не знаю, умела ли плавать Лиза. Мы с ней не были близкими людьми, если такое вообще можно сказать о человеке с аутизмом. У Анжелки надо спросить, она ее понимала гораздо лучше, чем я. Но когда пропала Лиза, мне кажется, ее никто не опрашивал.

– Кто такая Анжелка?

– Моя приятельница. – Соня вспомнила злой Анжелкин прищур и мысленно ухмыльнулась – Денису Петровичу придется попотеть, пытаясь пообщаться с ее подругой. – Она все время проводила с Лизой, они дружили, что бы это ни значило. Ну, еще, может, мама что-то тете Лене говорила. Это наша соседка, доктор Оржеховская, мать Владика, их дача через забор. Но я никогда не видела, чтобы Лиза купалась в водоеме.

– Понятно. – Денис Петрович что-то записал в блокноте. – Софья Николаевна, как вы думаете, откуда этот пакет появился в вашем водоеме?

– Видимо, его туда бросил убийца. Или тот, кто знал, где находится тело, это может быть либо свидетель убийства, либо тот, кто случайно наткнулся на труп и все эти годы знал, где он находится, но не говорил.

– Почему бы не сказать?

– Я не знаю. – Соня с сожалением посмотрела на беседку, где сидели ее гости. – Люди иногда ведут себя очень странно. И я не знаю, что тогда случилось, Денис Петрович. Я подозревала, конечно, что Лизы нет в живых, она ведь могла забрести на болото и утонуть, или еще что-то такое, но я представить себе не могу, кто мог ее убить, а главное – зачем.

– У вашей сестры были с собой ценности, украшения?

Соня застыла, машинально схватившись за медальон у себя на шее. Конечно же. В пакете есть кости, остатки платья, но нет медальона.

– Софья Николаевна, вы что-то вспомнили?

– Да. Вот, видите?

Она взяла у него из рук верхнюю фотографию, на которой Лиза была снята крупным планом – лицо, совершенное, как у Снежной королевы, длинная шея, а на ней медальон.

– Кулон. – Полицейский тронул украшение на шее Сони. – Это он?

– Нет. – Соня прикрыла его ладонью, потом опустила руки, позволив полицейскому рассмотреть украшение. – Это подарок дедушки. Профессор Шумилов был ученым с мировым именем. Кроме этого, у него была масса разнообразных талантов, он умел делать все на свете. И эти медальоны он отлил для нас сам, украсив драгоценными камнями и выгравировав наши знаки зодиака. У Лизы был Овен. Я нарисую картинку, сам медальон был точно такой, как у меня.

– Серебро? Не очень ценный металл.

– Много вы понимаете. – Соня фыркнула. – Это платина, а камни – бриллианты, изумруды, сапфиры и рубины.

– Ого!

– Да. Лиза носила его точно так же, как и я, постоянно. Только у нее камни бриллианты и сапфиры, у меня больше разновидностей, но и рисунок другой. Он пропал вместе с ней, и сейчас в пакете его нет, или я не видела.

Остаток пути они проделали молча.

Эксперты увезли останки, водолазы собирали снаряжение – под шумок они вытащили и пакет с утонувшей выпивкой. Двое полицейских собирали бумаги – закончили опрос свидетелей.

– Ну что, едем?

Невысокий коренастый полицейский, приехавший вместе с Денисом Петровичем, закрыл папку с бумагами и удовлетворенно хмыкнул – компания интеллигентная, люди все значительные, все произошло двадцать лет назад, тогда оказалось висяком, чего уж сейчас ждать. Но отчет писать придется, все бумаги составлены как полагается. Одно утешает – его угостили шашлыком и пивом.

– Едем, Витя. Вот, Софья Николаевна, моя визитка. Если что-то вспомните – звоните в любое время.

Соня взяла визитку – Реутов Денис Петрович, телефоны… Ну что она еще может вспомнить? Она много лет вспоминала, но так и не вспомнила. Она никогда не знала, что произошло с Лизой.

– Хорошо.

Она пошла в беседку, на ходу пытаясь понять, как ей сейчас себя вести, но так и не поняла. Она была озадачена, удивлена и расстроена. И все.

«Может, я и правда бесчувственная? – Соня посмотрела на озеро, потемневшее от вечерних сумерек. – Ну, не ощущаю я ни горя, ни утраты. И никогда не ощущала. Я не любила ни Лизу, ни мать, ни отца. Никого из них не любила, потому что они не любили меня. Я никогда не ощущала их любви, только долг там, где есть место долгу – накормить и одеть-обуть, дать образование, но на этом все. И когда их не стало, я не горевала по ним, потому что знала, что они были мне чужими, как и я им. Это ненормально, и тем не менее пора это признать».