Онлайн книга «Не все трупы неподвижны»
— Приехали, мсье Вадим. Дальше мы пойдём пешком. Покидаем нашего ещё бодрого для своих лет американца. Я вешаю через плечо футляр с фотоаппаратом, Кассандра надевает большие солнцезащитные очки, мы берёмся за руки и шагаем по набережной в сторону корабельных мачт. В Сете дождя нет и не было — асфальт сухой. Греет солнце. С моря дует солёный ветер. Чайки в небе громко переговариваются по-французски. Народ вокруг тоже. И мне всё здесь нравится. — Вон ваши парусники! — показывает Кассандра на два больших судна, стоящих корма к корме. Они бросаются в глаза даже отсюда. Высоченные мачты с паутиной канатов. Корпуса выкрашены чёрной краской. Один — с двумя широкими белыми полосами, другой — с узкими. Это российские барки «Седов» и «Крузенштерн». Неподалёку от них сливается с волнами неприметный серо-голубой военный корабль под французским флагом. Я не обращаю внимания на прославленные парусники. Я разглядываю белоснежный катамаран, пришвартованный к набережной в нескольких десятках метров от нас. Катамаран Жискара Камбрэ. — Какой смешной кораблик, — удивляется Кассандра, когда мы подходим к катамарану. — Встань рядом с ним. Я тебя сфотографирую, — говорю своей спутнице. Кассандра принимает эффектную позу: отставляет далеко в сторону правую ногу, а левой рукой подпирает бедро. — Так пойдёт? — О’кей. Замри. Снимаю. Я делаю пару кадров. Когда вернусь в отель, сравню этот катамаран с тем, что на фотографии из семейного альбома Камбрэ. Пока Кассандра придирчиво рассматривает себя на экранчике фотоаппарата, я вспоминаю адрес, записанный на обратной стороне того снимка. Проверяю взглядом ближайшие дома. Так и есть. Как раз напротив катамарана находится некое заведение с заманчивым названием «Увлекательные морские прогулки». Наверное, мне туда. — Фотки супер! Ну, что вы стоите, мсье Вадим? — хватает меня Кассандра за руку и тянет за собой. — Идёмте же скорее к парусникам! Приходится подчиниться. Подходим к российским судам. Они действительно огромны. На высоких кормах красивой кириллицей написано: «Седов 530 Мурманск» и «Крузенштерн Калининград 1795». Палубы заполнены нарядными французами и российскими моряками в форменной одежде. С набережной на каждый барк ведёт трап. К трапам тянутся длинные очереди любопытных, желающих осмотреть корабли. У трапов весело сверкают сахарными зубами негры-контролёры. В сторонке продают входные билеты. Многолюдно, шумно, реют флаги, откуда-то доносятся звуки музыки. — А чем эти корабли знамениты? — спрашивает меня Кассандра. — Это самые большие парусные суда в мире. Оба имеют по четыре мачты. «Седов» построен в Киле в марте двадцать первого года и назван при спуске на воду «Магдалена Винен два». «Крузенштерн» построен в двадцать пятом, спущен на воду в двадцать шестом. Тоже в Германии, в Бремерхафене. Назван «Падуя». После Второй мировой войны они были в качестве репараций переданы Советскому Союзу, переименованы и стали использоваться как учебные суда. Неоднократно занимали первые места в парусных регатах. Многие поколения советских, а теперь уже российских моряков ходили на них в кругосветные плавания. — А мы поднимемся на палубу? — Конечно. Сходи, купи билеты, а я пока тебя здесь подожду. Устал немного. Даю Кассандре двадцать евро, и она, обрадованная, смешивается с густой толпой. Обманываю девчушку, конечно, но иначе никак. Убедившись, что златовласка меня не видит, потихоньку веду себя обратно к катамарану. Мне трудно находиться в скоплении людей. Их хаотичное движение отвлекает меня, я теряю концентрацию, и моё своевольное тело так и норовит столкнуться с каким-нибудь зевакой. Вроде начинающего велосипедиста, которого притягивает каждый встречный столб. Кое-как выбираюсь из толкучки. Ну, всё, дальше будет легче. Направляю себя прямиком в «Увлекательные морские прогулки». Вхожу, над головой звенит колокольчик. Мне улыбается пухленькая тёмноволосая девушка, сидящая за конторкой с книжкой. — Бонжур, мсье! Чем я могу вам помочь? — Бонжур. Я хотел бы увидеть мсье Жискара Камбрэ. (Эту фразу на французском я выучил заранее.) — Как ваше имя, мсье? Называю себя. — Одну минутку, мсье! Девушка исчезает в недрах бюро. Не успеваю затосковать от одиночества, как она появляется снова и делает приглашающий жест. — Проходите сюда. Патрон вас сейчас примет. Говорю себе, что это, наверное, хороший знак. Прохожу. В кабинете меня встречает патрон — Жискар Камбрэ. Я сразу узнаю старика. Жискар такой же крупный, как Франсуа. Но без инвалидной коляски и очков. Длинное, загорелое до черноты, обветренное лицо. Орлиный нос. Потрескавшиеся губы. Короткая бородка, но если ему прилепить к подбородку метр серой ваты, а к вискам по двадцать сантиметров, то получится вылитый мсье брат. Жискар сверлит меня выцветшими глазами под насупленными косматыми бровями и, не предлагая сесть, хмуро спрашивает по-английски: — Хотите покататься на катамаране, сэр? — Нет. — А чего тогда вам надо? — Поговорить. — О чём? — О вашем брате и племяннице. — А кто вы такой? Интерпол? — Нет. Я из России. Живу в отеле вашего брата. Жискар приподнимается с места и рявкает: — А, вездесущая рука Москвы?! Убирайтесь отсюда! Владелец катамарана явно не настроен на общение. Ну, что ж. Делать нечего. Разворачиваю себя и поскорее хватаюсь за ручку двери, чтобы не упасть. Этого ещё не хватало! — Постойте! Что вы хотите знать о моей родне? Сжав зубы от злости, разворачиваю себя обратно. Жискар по-прежнему сверлит меня враждебным взглядом. Вот ведь старый засранец! Но я тоже не сладкий сахар. — Что это вы вдруг? Почему такая резкая смена настроения? Жискар примирительно бурчит: — Сам не знаю. Могу же я передумать. Виски пьёте? — Пью, когда нужно. — А я пью, даже когда не нужно. Садитесь, мистер. Поблагодарив, занимаю собой удобное кресло с обивкой в мелкий голубой цветочек. — Женевьева! — гаркает Жискар. Мгновенно появляется темноволосая девушка. — Виски, лёд и содовую. Вы курите сигары, мистер? — Вообще не курю. — Ни сигар, ни сигарет не надо, Женевьева. И не беспокоить меня сорок минут! Молча жду обещанного виски. Жискар тоже не торопится продолжать беседу. Женевьева приносит бутылку «Джек Дэниелс», с усердием разливает виски по стаканчикам со льдом, добавляет точно отмеренное количество содовой и закрывает за собой дверь. Видно, что девушка знает вкусы своего капризного патрона. Повинуясь жесту Жискара, поднимаю свой стаканчик. Прощай, печень. Прости, я в очередной раз приношу тебя в жертву обстоятельств. Вспоминаю любимое четверостишье Марининого брата Феди: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! То тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро!» |