Онлайн книга «Часы от президента»
|
Чтобы спуститься с крыльца, надо было миновать хозяина: – Э, постой… Владимир Александрович обернулся. Голос хозяина звучал тревожно: – Это не я. Это они… Рядом с дорожкой, в траве, темнело пятно – если не знать, что там кровь, ни за что не обратишь внимания. – Видели? Виноградов ощупал взглядом мясистое, встревоженное лицо. – Это они… Я не мог помешать! Видели? Надо же, когда припечет – все они тут вспоминают, как по-русски разговаривать. Почувствовав мстительную радость, майор пожал плечами: – Разберутся. Кому следует. – Но вы подтвердите? Виноградов опять пожал плечами и не прощаясь двинулся дальше. – Садись, – за калиткой уже ждал Шамиль. Очки по-прежнему скрывали половину его лица, и как раньше ни черта за ними было не разобрать. Выехали быстро и без сопровождения, на одной-единственной «ниве»: водитель, автоматчик, Шамиль, да сам Виноградов. Почему – Владимир Александрович так и не понял, а уточнять что-то не осталось ни сил, ни желания. Когда машина покатилась по пыльному, пустому шоссе, Владимир Александрович все же не выдержал и обернулся. – Забыл что-то? – Нет. К сожалению… Дорожный знак на выезде отсутствовал. Досадно! А Виноградов надеялся прочитать хотя бы название остающегося позади населенного пункта. Ничего… Добраться бы до своих, а там разберемся. Издали коттеджи смотрелись совсем по-европейски: черепица на крышах, флюгеры, красный и белый кирпич. Просто, Швейцария какая-то. Или даже австрийские Альпы… За одним из заборов Владимир Александрович увидел свежие штабеля досок, а чуть дальше обратил внимание на приоткрытый контейнер с импортными стеклопакетами и торчащую в небо стрелу автокрана. Очевидно, некоторые дома ещё достраивались. – Нравится? – Тон у Шамиля был не совсем обычный. – Красиво. – Да… За год появилось. Даже меньше. – После войны? – Удивился Виноградов. И все же спросил: – А что это вообще такое? Интересное место. Шамиль изобразил на лице улыбку и заговорил, тщательно подбирая слово за словом. Судя по его обьяснениям, в красивых и уютных коттеджах образцово-показательного городка жили сплошь родственники нынешнего республиканского министра финансов. А до ввода российских войск тут вообще ничего не было: поля, водокачка, да какой-то совхозный сарай, сгоревший при первой же бомбардировке… Но потом боевые действия закончились, и Москва, послушно приступила к выплате различных компенсаций победителям. Как водится, перечисление федеральных средств на восстановление разрушенной экономики происходило под неусыпным контролем дюжины министерств и ведомств с обеих сторон. В том числе, и министерства финансов республики. – Теперь понятно? – Понятно. Бюджетные деньги в России-матушке умеют разворовывать не хуже. Генеральские дачи, приватизация, квартиры для депутатов… Но возвести сразу целый городок, да ещё на глазах десятков тысяч беженцев и бездомных? – И вы терпите? – Каждый устраивается, как умеет. В голосе Шамиля не было даже намека на осуждение. Впрочем, зависти не было тоже, и это Виноградову почему-то понравилось… Некоторое время ехали молча. Потом сосед обернулся к Владимиру Александровичу: – Слушай, насчет утра… – он махнул рукой куда-то назад. – Я рад, что все хорошо закончилось. – Хорошо? – Виноградов представил окровавленный затылок убитого. – Слушай! Могла вообще быть стрельба… За такие деньги, понял? – А мальчишка-то тут при чем? – Он не мальчишка! – Вскинулся Шамиль. – Он – солдат, понял? Он сюда воевать приехал, с оружием,понял? А не в гости… – Его не спрашивали. Его послали! – Ну и что? Конечно, всегда есть выбор. Но… иногда его нет. – Пленных убивать нельзя. Шамиль оскалился: – Да? И бить нельзя? Слушай, и пытать? – Нельзя. Машину затрясло на камнях, но собеседники этого не замечали. Шамиль сорвал с лица очки и почти вплотную приблизился к Виноградову: – Видишь? Видишь, да? Уродливый шрам на месте глаза, мертвая кожа… – Нравится? – Нет, – честно признал Владимир Александрович. – Осколок в руку, осколок в грудь и третий – вот сюда… Слушай! Я тогда на похороны отца приехал. Он человек уважаемый был, много народу собралось, даже из других районов. А ваши узнали – и по кладбищу! Сначала накрыли ракетами, а потом уже вертолеты прошлись, понял? Понял? Виноградов кивнул, но Шамиль даже не обратил на это внимания: – А знаешь, кто это сделал? – Нет. – И я не знаю! – Откачнулся собеседник. – Но наверное, такой же сопляк, как тот, сегодняшний… Может, даже и он сам, а? Владимир Александрович опустил глаза. Чертова война! У каждого, кто её пережил, навсегда останется собственная правда, оплаченная своей или чужой кровью. Ведь сказано: только мертвые сраму не имут. И еще: не судите, да не судимы будете… Виноградов выучил много всяких красивых слов, но сейчас все они прозвучали бы некстати. – Ох, так его душу! На очередном повороте водитель резко вывернул руль вправо, и Владимира Александровича навалило на соседа: – Извини. Шамиль не ответил. Восстановив утраченное равновесие, он сразу же снова надел темные очки и отодвинулся от Виноградова. Тот тоже поставил между ног оказавшийся на полу чемоданчик, сел поудобнее и принялся разглядывать горы за окнами автомобиля. – Вы все виноваты… Все. Виноградов обернулся: в голосе Шамиля больше не было ни злобы, ни истерики. Он говорил так, как рассуждают о чем-то обыденном и уже давным-давно известном, не требующем доказательств. – И женщины? И дети? – Да, – собеседник переложил автомат на колени. – Слушай, я до войны, в институте даже хотел жениться на одной москвичке. Но теперь… Ненавижу! Ненавижу вас всех. Виноградов припомнил вчерашние фотографии на экране телевизора: – И журналистов? Этих, которые заложники? |