Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
— Но пытался… — Надо будет за слухами последить. Как бы теперь не пошло, что это я его прокляла, — обеспокоилась Софья. — А ты проклятья не боишься? Алексей смотрел на сестру с нежностью. Ведь ради него, только ради него… Тетки были явно в ужасе. Проклятье ж! — Лешка! Неужели я не рассказывала тебе сказку о великом белом шамане? Алексей покачал головой. — А… в далекой жаркой стране жили черные люди. И жил в деревне великий черный шаман. Это как у нас колдун. Все его боялись и все ему подчинялись. А если он хотел покарать человека, он клал тому на порог дохлую змею, и человек умирал через три дня. А потом приехал в эту деревню белый человек. И стал гулять хозяином, делать что пожелает, и даже дал пинка великому черному шаману. — И что дальше? — Анна поняла, что утешать девушку не требуется, скорее наоборот. — А дальше великий черный шаман положил белому человеку на порог дохлую змею и стал ждать. А тот не умер. Ни через день, ни через три, ни через месяц. И даже после еще трех дохлых змей — не умер. Поняли тогда глупые люди, что в их деревню приехал великий белый шаман и пришли ему поклониться. Так и сказали — о, великий белый шаман, мы поняли, что ты более могущественный. Ты не поддался колдовству нашего шамана! И сказал, почесав затылок, новоявленный великий белый шаман… Софья нарочно задержала паузу, поглядывая на брата и теток веселыми глазами. — И что он сказал?! — не выдержала Татьяна. — А я и не знал, что на меня порчу наслали! — Что!? — А то! Не знал он, что должен помереть, вот и не помер. И чхать ему было на порчу, колдовство и прочую ерунду. Мне — тоже. Пусть Симеон хоть упроклинается, я‑то — не католичка. Но к Ибрагиму надо сходить, руку перевязать. Вреда не будет. И Софья с самым невинным видом принялась заправлять в косу выбившиеся пряди. Алексей подумал пару минут. Переглянулся с тетушками. И — захохотал так, что потолок вздрогнул. — Ну, Соня! Слов нет! Отражение сестрицы весело подмигнуло ему из зеркала. * * * — Ванечка! Феодосия Морозова была взволнована, да еще как! Иван подскочил на месте, только ложка звякнула — он как раз обедал. — Случилось что, матушка?! — Да! Сегодня царь наш на казни был… — Ну да. Хованский, Полоцкий… Сам Иван не поехал. Он буквально час назад вернулся из Дьяково и собирался через пару часов во дворец. Казнь — казнью, а про поляков забывать не след. — Полоцкий едва царя не проклял! — ЧТО!? Ивана аж подбросило. Нет, вот ведь тварь! — КАК!? — Его когда на помост возвели, он начала проклинать, такое говорил, ужасы пророчил, кричал, что Русь погибнет в огне и водах. Ежели за Романовыми пойдет… — И!? — Твоя Соня на помост взлетела, да на себя проклятье и приняла. — Она жива? Цела? — Говорят, что она себе вену вскрыла и кровь пила. И что ее клятву небеса приняли… Иван молча отбросил в сторону ложку. — Мне надо во дворец. — Я уже приказала коня оседлать. — Спасибо, мам… Иван вылетел из столовой. Феодосия только головой ему вслед покачала. Да уж, любит ее мальчик царевну, это видно. И… пусть она себе такой невестки и не хотела бы, но верность и сообразительность Софьи, ее преданность вызывали уважение. Она ведь ради брата на такое пошла. А ради любимого мужа и детей? * * * Иван влетел в Кремль, едва не снеся по дороге ворота. Ну, Соня!!! О ее любви к брату он отлично знал, но чтобы ТАК!? Кем она себя возомнила!? Убью!!! В покои его пропустили беспрекословно. Еще бы! Свой, почти родной, почти Романов. Даже Софьины девушки не подумали заступить ему дорогу. Иван влетел в светелку как серфингист — на гребне волны праведного гнева. — Соня!!! — Ванечка?! Что слу… Договорить Софья не успела. Ее вздернули со стула, встряхнули и заорали едва не в ухо. — Безмозглая девчонка!!! Ты хоть понимаешь, что творишь!? Я чуть со страху не сдох!!! — Да что случилось!? — Что!? А кто сегодня перед всем народом вены на себе резал!? Софья покосилась на забинтованную ладонь. — А… э… Иван крепко стиснул ее, прижал к себе. — Сонечка… любимая моя… родная, я так за тебя испугался… И что оставалось делать царевне? Только поднять забинтованную руку и коснуться лица мужчины. — Ванечка… все хорошо. А в следующий миг ее еще крепче сжали в объятиях — и поцеловали. После чего единственной связной мыслью у Софьи осталось — и где научился?! В себя они пришли не скоро, минут через пятнадцать. Соня обнаружила себя на руках у Ивана, а самого Ивана сидящим на лавке около окна. — Сонюшка, родная моя… любимая… И что было отвечать? Соня прислушалась к себе. Любит ли она Ивана? Да, определенно. Любит ли Иван ее? Тоже — да. И что им теперь делать? — Ты за меня замуж пойдешь? Алексей разрешит, я знаю… Софья тряхнула головой. — Ванечка, ты не торопишься ли? — Нет, Сонюшка. Я еще медлю слишком… — Ванечка, — Соня смотрела серьезно. — А ты понимаешь, что боярыней Морозовой я никогда не буду? Я всегда сначала останусь Софьей Романовой. И интересы брата и государства для меня будут на первом месте. Детей рожу, но Алешку не брошу. И его делами заниматься не перестану. — И не надобно. Думаешь, мама рада будет, коли ее отстранить? Софья вспомнила боярыню Феодосию. Нет, определенно не рада. — Вот она и будет заниматься домом, внуками, делами. А я по — прежнему буду брату помогать. Так что ежели не можешь принять этого… лучше не надобно и начинать. Потом нам с тобой больнее будет. Иван вздохнул. — Соня, мы с Алешкой уже говорили. Я остаюсь при нем ты — тоже… Ну и? Все равно помогать ему придется, один он этот груз не потянет. Ежели захочешь, вообще тайно обвенчаемся… — Я подумаю, что будет лучше для нашей политики. Сам понимаешь. Иван рассмеялся. — Понимаю. Я буду делить тебя с государством, с братом, с кучей дел… но я ведь и не хочу, чтобы ты менялась. Если ты сядешь в тереме и начнешь вышивать, не говоря со мной ни о чем, кроме ниток и иголок, я тоже тебя не разлюблю. Но это ведь не ты будешь… |