Онлайн книга «Университет Ульгрейм. Лицо некроманта»
Я усмехнулась и, положив локти на спинку стула, опустила подбородок на переплетенные пальцы. — Как личность — определенно. — Добивать так добивать. — Что до остального… Я тебя не знаю. — Прямота — наше все? — качнул головой некромант, а когда я лишь усмехнулась, тихо рассмеялся. — Ты удивительна. Определенно, я не зря сюда пришел. — Кстати, как? — не могла не заинтересоваться я. — Порталы в личные комнаты же запрещены. — А это пусть будет еще одним моим секретом, Глория. — Мне показалось, что он улыбается. — Ведь ты их любишь, не так ли? Я медленно приподняла бровь, а затем не удержалась от ехидной подколки: — Да вы никак со мной флиртуете, господин некромант? — Немного, — не стал отпираться он, а затем спросил: — И что ты думаешь делать? — Найти тебя. — Я на миг улыбнулась. — Исключительно для себя. Чтобы разгадать загадку. — Думаешь, получится? — Не знаю. — Моя улыбка стала шире. — Но сделаю все возможное. По крайней мере, теперь я точно знаю, что ты обитаешь в Ульгрейме. — Ну что же. — Форендай вдруг поднялся. — Это должно быть очень увлекательно, и для тебя, и для меня. Удачи тебе, piccina. Я осознала, что он собрался уходить, и резко подскочила со стула: — Стой! — Да? — Некромант склонил голову. — Можно просьбу? — Ну… Можно. Но не обещаю, что выполню. — Сними маску, — выдохнула я поспешно. Форендай немного помолчал, а затем подошел вплотную и, накрыв мои ладони на спинке стула своими, заглянул в глаза: — Зачем? От такой его близости было некомфортно, но я постаралась отгородиться от странных ощущений. В конце концов, ничего преступного мне не хотелось. — Интересно, — совершенно честно ответила я. — Я слышала, у тебя лицо было покорежено. Хочу посмотреть. — Научный интерес, стало быть? — рассмеялся Форендай и отступил на шаг назад. — Впрочем… Почему бы и нет? И медленно снял маску. Я жадно рассматривала его и приходила в недоумение. Да, лицо было то самое, которое смотрело на меня с портрета в комнате Марка. Старше немного, но все то же. Резкие черты, прямой нос, волевой подбородок — все было при нем. Но… А шрамы где? Ну ладно, пусть не шрамы, но хоть какие-то следы страшных ран. — А тебя действительно нежить сильно порвала? — недоверчиво спросила я, подходя вплотную. Высокий, зар-р-раза. Пришлось голову задирать, чтобы нормально рассмотреть. — Точно, — улыбнулся некромант и склонился ко мне. — А что, не похоже? — Не похоже, — резко отозвалась я. — Как же так… Неужели целительство дошло до такого уровня… Если бы у него был обычный ожог или след от меча — я бы поняла. Травмы, которые были нанесены без применения магии, целительство излечивало полностью, не оставляя даже следа. А вот если к удару была добавлена хоть толика волшебства, исцеление могло не только застопориться, но и вообще не случиться. Ну а в нежити магии достаточно для того, чтобы шрамы не сошли никогда! Я не сразу осознала, что мои пальцы осторожно касаются его подбородка. Поглаживают кожу, пытаясь отыскать те самые следы, которые не увидели глаза. До того, как я отпрянула… Некромант вдруг схватил меня за запястье и обжег внутреннюю сторону ладони горячим поцелуем. Огненный ручеек непонятного ощущения потек по руке вверх и затеплился на щеках. Я отшатнулась и спрятала руки за спину. Рин, как его называла бабушка, понимающе усмехнулся и качнул головой: — Не стоит касаться мужчины, если не готова к продолжению, маленькая мадемуазель. И я, наверное, впервые не нашлась с ответом. Только, не отрываясь, смотрела на него широко открытыми глазами и чувствовала, как щекам становится все горячее. — А ведь ты уже не ребенок, bellezza, [21] — тихо проговорил он, рассматривая меня с непонятным выражением на лице. Мне стало неуютно. Первый раз в жизни мне хотелось спрятаться от мужского взгляда… Он волновал и заставлял сердце биться… быстрее. Может, дело в том, что до сих пор я с такими, как Форендай, не сталкивалась? А мальчишки моего возраста… Мне были совсем не интересны. — Неудивительно, мне ведь уже двадцать. — Я постаралась, чтобы голос звучал ровно — не стоит выдавать истинные эмоции. Не тот случай. — Да, тебе двадцать, — широкая улыбка сделала лицо некроманта хищным. — А знаешь, малышка, у меня появилась неплохая идея. Святые шестеренки, что-то мне это заранее не нравится… Вдруг он оказался вплотную и, обхватив мое лицо ладонями, приблизился настолько, что наши губы разделяли жалкие сантиметры. Я оцепенела, ощущая, как от мужского дыхания по коже расползается колющее тепло. — Если ты меня найдешь — поцелую, — выдохнул он и, чмокнув в кончик носа, отступил. — Пусть это послужит тебе либо толчком, либо тормозом. Сама решай. И пока я приходила в себя, Рин повернулся ко мне спиной и начал создавать портал. В тот момент, когда он уже собрался уходить, я встрепенулась и крикнула: — Я все равно тебя найду! Он слегка повернулся и мягко улыбнулся: — Буду ждать с нетерпением, bella. Некромант ушел, а я без сил сползла на пол и сжала лицо руками. Кардан ему в форсунку, что это было?! Я всегда считала себя холодной и рассудительной, а сейчас… Сижу на вытертом ковре в растрепанных чувствах, щеки горят, губы ноют, словно их действительно целовали, а пальцы мелко подрагивают. Я уже молчу о сердце, которое норовило побить все рекорды скорости, а затем покинуть грудную клетку. Определенно Форендай взволновал меня. И это… пугало, честно говоря. Когда то, что ты считала невозможным, с размаху бьет по голове — это всегда страшно. Потому что ломает привычную картинку и требует пристального внимания. Я резко мотнула головой и похлопала себя по щекам. Нет смысла в это закапываться. Приму как данность, и все. Мне еще потом с Улли поговорить надо будет… Высказать все. Сводник мелкий… Резко поднявшись, я пошла в свою комнату. Все же на посвящение опаздывать не хотелось. Уже закрывая глаза, я подумала о том, что впервые у меня появилось что-то, чем совсем не хочется делиться с Марком. * * * Утро, как это водится, началось внезапно. И — как обычно — с Марка. — Проснись и пой, о подруга детства! От такого крика на ухо, кажется, проснулся бы любой. Я вздрогнула и рывком села в постели. — Придурок! — рыкнула я, прижимая кулак к груди, где тревожно колотилось сердце. — Смерти моей хочешь?! |