Онлайн книга «Алое на черном»
– Отвечаю по порядку. – Шаповалов снисходительно улыбнулся. – Мимо затона я проезжаю практически каждый день, потому что неподалеку у меня имеется лесопилка. А ружье я вожу с собой с тех пор, как в лесу появились волки, в целях самообороны. И, предвосхищая следующий вопрос, у меня имеется лицензия на ношение оружия. Кстати, если не возражаете, я бы взял одного из волков в качестве охотничьего трофея. Они не возражали, мертвые волки были им без надобности. – Ну, предлагаю вернуться к нашей прекрасной даме! – Шаповалов приосанился. – Интересно, когда Васютин предупреждал про волков, его кто-нибудь слушал? – нахмурился Дэн. – А вот пойдем и спросим, как наша Красная Шапочка пережила встречу с волками, – предложил Матвей. Красная Шапочка вела себя смирно, поджав коленки, сидела на берегу, клацала зубами от страха. – Они ушли? – спросила, глядя только на Шаповалова. – Ушли. – Он успокаивающе улыбнулся, галантно накинул свою охотничью куртку на обнаженные плечи Ангелины. Барышня галантность не оценила, сбросила куртку, не обращая внимания на присутствующих, принялась натягивать шорты и топ прямо на мокрый купальник. – А что это ты тут делала одна? – вежливо поинтересовался Матвей. – А что я могла тут делать? Купалась! – огрызнулась Ангелина. – Только из воды вышла, а тут они… – Она испуганно передернула плечами. – Хорошо, что я мимо проезжал, – ввернул Шаповалов. – Ага. – Ангелина не удостоила его даже взглядом. – Домой меня отвезете? – спросила капризно. – Степка меня убьет, если узнает. – Он узнает, – с иезуитской улыбкой пообещал Матвей. – А нечего шастать по лесу, когда кругом волки! – Я отвезу, – сказал Шаповалов. – Вот только вместе с молодыми людьми погружу волка в багажник. – Волка… Мерзость какая! – Ангелина демонстративно отошла от них подальше. – Грузите уже быстрее своего волка! На погрузку охотничьего трофея в багажник, а Ангелину в салон респектабельного внедорожника ушло совсем мало времени. Через пару минут Матвей с Дэном остались на берегу затона одни. Александр. 1918 год Саню разбудил стон. Еще не до конца проснувшись, он сел на топчане, потер глаза, прогоняя остатки сна. – Да не прыгай ты, заполошный. – Голос деда звучал хрипло, едва слышно. – Прости, разбудил тебя. Дед сидел, спиной опираясь на скрученный валиком тулуп, лицо его было желтым, губы запеклись, а на рубахе проступало красное пятно. – Деда! – Саня с ревом бросился к нему на шею. – Очнулся! – Тише, пострел! – Дед поморщился, задрал рубаху, долго изучал рану. – Ты, что ли, меня штопал? – спросил строго. – Я. – Молодец, все правильно сделал. Мази только многовато, преет рана под повязкой-то. Пить подай-ка. Саня спрыгнул с топчана, метнулся к горшку с отваром. – Вот! – протянул деду чашку. Дед сделал глоток, нахмурился. – Гарь-трава? Я же не велел. – Ты умирал, – сказал Саня твердо, по-мужски. – Я не мог допустить. – Он не мог допустить! – Дед ласково потрепал его по волосам. – Такой же, как твой отец, опора рода. А что, у нас из съестного что-нибудь осталось? – спросил он, пряча в усах улыбку. – Есть хочу, аки зверь. – Это волки тебя, да? – Саня поставил пустую чашку на стол, взялся за ухват, чтобы вытащить из печи котелок со щами. – Волки. Напали тати со всех сторон. Не дошел я до Макеевки. А ты, неслух, видать, за мной пошел? – Пошел. – Саня плеснул щей в глиняную миску, сказал, присаживаясь на край лежака: – Дед, я вчера, когда был в том месте, кое-кого видел и кое-что слышал. – Рассказывай. Он рассказал все, без утайки, и уже приготовился задавать вопросы, но дед отставил миску с недоеденными щами, устало махнул рукой – не сейчас. – Подай-ка мне вон ту книгу, – сказал после долгого молчания. – Вон ту, в черном переплете. Книга в черном переплете была особенной. Дед не то что читать ее не разрешал, даже в руки брать. Как-то Саня ослушался, пролистал запретную книгу, но так ничего и не понял. Написана она была каким-то непонятным языком, Саня решил, что латинским. А картинки в той книжке были страшные, такие, что неделю снились ему потом в кошмарах. Дед пролистал книгу, ткнул пальцем в одну из картинок, спросил строго: – Такой нож ты видел у того человека? Саня посмотрел: нож был красивый, с тонким лезвием и рукоятью в виде застывшего в прыжке волка. – Не знаю, далеко было, – сказал он и тут же спросил: – Дед, а в той могиле ведьма лежит? А если она ведьма, то значит Чудо – ведьмин сын? А как он может с ней мертвой разговаривать? Мертвые же на небе. – Какие на небе, а какие и в аду, – сказал дед рассеянно. – Они драгоценности какие-то искали. Чудо сказал, что мой папа знает, где они спрятаны, но молчит. А зачем он молчит, дед? Пусть бы рассказал! Они б тогда забрали драгоценности и убрались восвояси. – Саня говорил и все никак не мог остановиться. – А маму он велел даже пальцем не трогать. Это же хорошо, правда? И не похож он на мужика. Ты же сам видел, какой он. Может, дворянин? Может, слово «честь» для него не пустой звук? – Нет, Санька, – дед покачал головой, – у этого человека нет ни чести, ни совести, ни жалости. Доверять ему нельзя, и надеяться на его снисхождение тоже нельзя. Не думал я, что он вернется. – Дед, а ты знаешь его? – Знал когда-то. А тебе знать этого зверя незачем. Я с ним сам разберусь, только на ноги встану. Подай-ка мне еще отвара… Слова деда не давали Сане покоя. Думать он мог лишь о том, что отец с мамой в плену у этого страшного человека. А дед поправлялся очень медленно, только на третий день начал ходить по хате, а на четвертый выходить на двор. На пятый день Саня решился, дождался, когда дед заснет, сунул за пояс нож с вепрем, дедов подарок, бесшумно выскользнул за дверь. Дорогу к дому он мог бы найти с закрытыми глазами, даже несмотря на то, что не было в лесу никакой специальной тропки. Дед, да и он сам, всегда ходили разными путями, не оставляя за собой следов. Для чего это нужно, Саня не знал, но привычно следовал раз и навсегда заведенному порядку. Макеевка осталась в стороне, но ветер доносил до него едва уловимый запах пожарища. Через дыру в заборе, замаскированную зарослями лопуха, Саня пробрался в парк. В парке было тихо, почти так же тихо, как и в лесу, но откуда-то со стороны заднего двора доносился гул голосов. |