Онлайн книга «Сын Красного корсара»
Они скакали минут десять, когда из канавы, что была справа, раздался выстрел. Лошадь Мендосы дернулась, встала на дыбы, а потом грохнулась оземь. И почти сразу же плотный залп прозвучал с другой стороны дороги, уложив на землю лошадей графа и дона Эрколе. Только лошадь гасконца чудесным образом убереглась от свинцового дождя. — Дон Баррехо, спасайтесь! — закричал граф, вскакивая на ноги и выхватывая пистолет. — Приказываю вам!.. Нас поймали! Гасконец молниеносно развернул своего скакуна и, хотя сердце его обливалось кровью от невозможности помочь своим товарищам, помчался вскачь в сторону Панамы. Он подумал, что свободным послужит им лучше, чем пленным. И это было верно. Храбрец мигом разработал план спасения. Он доскачет до Панамы, доберется до Тароги и поставит в известность Гронье и Равено. А граф тем временем, не двигаясь, поджидал испанцев. Мендоса и дон Эрколе тоже встали на ноги и обнажили шпаги. Из правой канавы вышел человек, в то время как три десятка кавалеристов показались на левой обочине дороги, держа аркебузы наготове. — Кажется, вы попались, сеньор граф, — сказал появившийся справа человек. — Сопротивление бессмысленно и, скорее всего, будет стоить вам жизни. — Ах, так это вы, сеньор маркиз! — отозвался корсар, изменившимся от волнения голосом. — Теперь мы квиты: сначала я был пленником у флибустьеров, а теперь вы попали в плен к испанцам. Бросьте шпагу и пистолеты. Граф колебался. Если бы еще были живы лошади, он уже помчался бы на испанских кавалеристов; конечно, баск и фламандец поддержали бы его в этой безумной атаке. — Прежде чем сложить оружие, — сказал наконец граф, — я хотел бы знать, сеньор маркиз, что вы намерены сделать со мной и моими товарищами. Если у вас появилось желание вздернуть меня, как вы это проделали с моим отцом, то предупреждаю вас, что буду сражаться, что бы потом ни случилось, и первым погибшим будете вы, потому что я держу вас под прицелом моих пистолетов. — У меня нет никаких намерений причинить вам зло, сеньор граф, — ответил маркиз, который боялся этих отчаянных корсаров, не меньше, чем все его соотечественники. — Вас отвезут в Гуаякиль, и там вы будете ожидать решения председателя Королевского суда… — Который, вне всякого сомнения, выскажется за мою смерть, а также за казнь моих товарищей, — насмешливо закончил фразу сеньор ди Вентимилья. — Нет, потому что мой авторитет может оказать влияние на судебное решение, а я сделаю все возможное, чтобы получить для вас декрет, предписывающий изгнать вас из испанских колоний в Центральной Америке. — Но вы забываете причину, по которой я оставил Европу. Уж, конечно, не из жадности. У меня столько земель и замков на родине, что я уже не знаю, как с ними обоходиться. Я пересек Атлантику, чтобы найти свою сестру, дочь Красного корсара и внучку великого касика Дарьена. Маркиз де Монтелимар нахмурился. — Вы знаете, где находитесь? — спросил он после недолгого молчания. — Да, вблизи Гуаякиля. — А почему вы так интересуетесь этой юной метиской? — Черт возьми!.. Это же моя сестра! — закричал граф. — Вам известно, что я всегда обходился с нею как с дочерью, что она меня любит как родного отца? — Она, вероятно, не знает, что ее отцом был граф ди Вентимилья, а в Европе у нее есть брат. — Это верно, — согласился маркиз. — Ну, и что вы решили? — Предпочел бы воспрепятствовать вашей встрече. — Тогда мы будем сражаться, и я убью вас, — решительно сказал граф. — Не торопитесь так, сеньор граф. В этом вопросе мы можем отлично договориться. Оставим девушке право выбора между мной и вами. — Даете слово дворянина? — Клянусь честью Монтелимаров. — Этого достаточно, — сказал граф. Он бросил шпагу и пистолеты. Этот жест повторили фламандец и Мендоса. Маркиз обернулся к своим людям. — Трех лошадей этим сеньорам, — приказал он. Подвели трех красивейших вороных коней. Граф и его забияки забрались в седла, а с обочины дороги приблизились два десятка кавалеристов, хорошо вооруженных и вдоволь снаряженных. — Сеньор граф, — сказал маркиз, также садясь на коня. — Прошу вас следовать за мной. — Помните: я верю вашему слову, — ответил сеньор ди Вентимилья. — Вы убедитесь в честности испанских дворян. Впрочем, лично к вам у меня нет ненависти. — Что, однако, не помешало вам попытаться убить меня, — с иронией напомнил ему граф. — Тогда у меня был повод для этого. — А теперь вы передумали? — Этого я не могу вам сказать. Но вы здорово расправились с тем задирой, который хвастался своей неуязвимостью. Ведь недаром мужчины из рода Вентимилья издавна славятся как истинные мастера холодного оружия. В этот момент вдали послышались выстрелы. — Кто бы это был? — опасливо спросил корсар. — Верно, охотники, — ответил маркиз. Он лгал. На самом деле это вела охоту за храбрым гасконцем часть его отряда. Маркиз пришпорил коня, и полуэскадрон, уменьшенный на полдюжины всадников, рысцой направился в сторону Гуаякиля, внимательно наблюдая за пленниками. Через четыре часа конный отряд въехал в город и остановился перед красивым дворцом, окруженным прекрасным садом, заполненным высокими пальмами и раскидистыми бананами, огромные листья которых разбрасывали вокруг освежающую, дарящую наслаждение тень. Гуаякиль находился примерно в десяти лигах от Тихого океана и был в те времена знаменит своей архитектурой: его дома воздвигали на некотором подобии мостов, что было своеобразной защитой зданий от частых наводнений. Город считался одним из богатейших в Центральной Америке, поскольку был центром обширного края, изобиловавшего рудниками золота, серебра и — прежде всего — изумрудов. В городе жили несколько десятков тысяч человек, но защищали его три форта, считавшихся неприступными; гарнизон каждого форта состоял из пятидесяти человек. Маркиз, остановившись перед дворцом, спрыгнул на землю, знаком пригласил графа сделать то же самое и вошел в сад. — Куда вы меня ведете? — спросил сеньор ди Вентимилья. — На встречу с вашей сестрой, — ответил маркиз. — Вы же так стремились ее увидеть. Она любит свежий воздух, и наверняка сейчас в саду. Как раз в этот момент до них донесся нежный звук гитары. — Это, должно быть, Неала, — сказал маркиз. — Моя сестра носит такое имя? — спросил граф, казавшийся очень взволнованным. |