Онлайн книга «Мнемозина, или Алиби троеженца»
– Значит, у твоего друга тоже молодая жена?! – дорогой в метро улыбалась Мнемозина. – Ну и что такого? – не понимал я ее вопроса. – А в том, что он ее тоже, наверное, чем-нибудь шантажировал, прежде чем она вышла за него замуж? – хохотнула Мнемозина. – Какая глупость! – укоризненно покачал я головой. – Дело в том, что таланты всегда как-то связаны с пороками, а вот добродетель всегда с серостью и убогостью, – задумчиво прошептала Мнемозина, и внезапно заплакав, прижалась ко мне. – Они уже ушли, – встретил нас на пороге своей квартиры расстроенный Борис Иосифович. – А в роддом ты звонил? – спросил я. – Звонил, – вздохнул Борис, – сейчас у нее принимает роды Мосин. Мосин был прекрасным гинекологом, и мы оба с Борисом его хорошо знали. – Ну, Илья сделает все, как надо, – попытался улыбнуться я. – Дай-то Бог, – завздыхал Борис. – А это вот, Мнемозина, – представил я ему свою жену. – Очень приятно, – смутился немного Борис. – Вы уж простите моих родителей, – тоже в свою очередь смутилась Мнемозина. – Бог обязательно всех нас простит, – заулыбался Борис, и эта добрая улыбка освободила от неловкости и меня, и Мнемозину. Потом мы посидели с Борисом, и выпили немного коньяка. – Ну и что вы теперь будете делать?! – с сочувствием поглядел на нас с Мнемозиной Борис. – Жить нормальной семейной жизнью как все, – улыбнулся я, и приобнял Мнемозину. – Все так не живут, – Мнемозина почему-то расплакалась и прижалась к моему плечу. – Видишь, как она тебя любит, – вслух порадовался за меня Борис. – А с чего это, вы вдруг взяли, что я его люблю?! – неожиданно обиделась Мнемозина, – может, он просто запугал меня, и заставил жить с собой?! Шантажист проклятый! Тогда что?! – и она поглядела на меня с издевательской улыбкой. – Как это так можно заставить человека жить с другим, что-то я вас совсем не понимаю?! – удивился Борис, взглядывая то на меня, то на Мнемозину. – Она просто немного запьянела, – вздохнул я, сильно сжимая под столом запястье левой руки Мнемозины. – Ничего я не запьянела, умник, – засмеялась Мнемозина, кусая зубами верхнюю пуговицу на моей рубашке. – А вы когда-нибудь подглядывали в замочную скважину?! – спросила она Бориса. – С чего это вдруг, – не понял ее Борис. – Ну, я же говорю, что она немного перебрала, – я попытался поднять Мнемозину за локоть из-за стола, но она ударила меня по рукам. – Дурак, насильник, шантажист! – одним махом выкрикнула она и снова зарыдала, а когда я присел с ней рядом, снова прижалась ко мне. Борис молчал, лишь немного исподлобья поглядывая на нас. Потом Мнемозина успокоилась, и мы с Борисом вышли на балкон покурить. – Ты уж меня извини, – сказал я, закуривая, – даже не знаю, что это с ней! – Наверное, у нее это наследственное, – вздохнул, закуривая, Борис, – сегодня, когда я в первый раз увидел твою тещу, я сразу за одну минуту поставил ей диагноз: психопатия с острой коронарной недостаточностью сосудов головного мозга! – Ну, ты сейчас наговоришь, – грустно вздохнул я. – А тебя не охватывает иногда ощущение, что ты уже свою жизнь прожил и живешь уже какой-то другой, как будто взятой напрокат у Бога жизнью? – спросил Борис. – Да, – покачал я головой, – что-то такое бывает, и самое странное, что эта другая жизнь порой бывает во много раз лучше прошлой жизни, и так бывает жалко, сколько напрасно прожитых лет. – А ты не жалей, – улыбнулся Борис, – мы еще с тобой не такие уж и старые, и у нас очень молодые жены! – Ну, что, старички, все никак не угомонитесь, все шуры-муры разводите, – Мнемозина на удивление быстро успокоилась, выйдя к нам на балкон. – Ты, знаешь, я тебе все же сочувствую, – шепнул мне на ухо Борис и вышел, оставив нас с Мнемозиной на балконе вдвоем. Мнемозина сама вытащила у меня из нагрудного кармана сигареты и демонстративно закурила. – Мнемозина, тебе же нельзя, – я попытался вырвать у нее сигарету из губ, но она качнулась головой в сторону и обожгла концом сигареты мою правую руку. – Что происходит?! – спросил я. – Просто я устала, – вздохнула она, – могу же я хоть иногда расслабиться! – О, Господи, какой же я после этого ее повелитель, скорее всего она моя хозяйка, – подумал я, а сам, подойдя к ней, прижался щекой к щеке. – Мама права, ты и вправду очень старый, – всхлипнула Мнемозина и выронила сигарету. – И что же нам теперь делать?! – вздохнул я, судорожно вдыхая запах ее волос. – Взять у меня какую угодно сумму денег и оставить меня, – прошептала Мнемозина, продолжая плакать. Получалось так, что она раздваивалась в своем сознании, она желала со мной расстаться, т. е. исполнить волю матери, которая олицетворяла собою и часть ее собственной воли, и не желала расставаться со мной, вся оплененная моим прикосновением, и моей плоти вдохновенным волшебством… Она плакала от невозможности соединить вместе эти два чувства и желания… – На это я никогда не пойду, – ответил я, немного подумав, – к тому же ты мать моего будущего ребенка! Надеюсь, ты про это еще не забыла! – А я сделаю аборт, – высморкнулась с помощью платка Мнемозина. – Ты его не сделаешь, – сказал я, и, повернув ее за плечи к себе, жадно поцеловал в губы. Она мгновенно застонала, а я слегка приспустив ей трусики, и снова повернув ее к себе спиной, вошел в нее сзади. Я знал, что во имя сохранения плода не стоит этим заниматься, но ничего не мог с собою поделать. Жизнь моя как будто уже висела на волоске, как и жизнь нашего ребенка, находящегося в утробе Мнемозины. И все же жалея наше дитя, я не до самого конца, а лишь до середины впускал свой фалл внутрь нее. Когда Мнемозина закричала с балкона, то ее крик неожиданно увеличился как в своих размерах, так и в повторениях учащающегося эха, словно вобравшего в себя всю амплитуду нашего бешеного и ослепленного оргазмом дыхания. Весь спальный район, состоящий из множества серых многоэтажек услышал наши любовные крики. – Что с вами?! – выбежал на балкон встревоженный Борис, и тут же ахнув, убежал обратно. Мириады звезд в небе светились вместе с окнами медленно забывающихся в глубоком сне домов. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, и гладили, едва дотрагиваясь кончиками пальцев до наших оцепеневших в сладкой истоме тел… – А тебе не кажется, что у нас во Вселенной действительно есть какой-то могущественный покровитель?! – спросила меня Мнемозина, уже слегка поеживаясь от холода. |