Онлайн книга «Время - московское!»
Из машины вышли двое в парадной военной форме — парень и девушка. Водитель «ЗИЛа» — тоже справный парень в форме — галантно распахнул перед девушкой дверцу, помог ей выбраться. («Кажется, это и есть коллега, о котором предупреждал Саша, всем бы таких красивых коллег!» — мелькнуло в голове у инженера.) А затем, выслушав от молодого офицера нечто неразличимое для уха Эстерсона, шофер взял под козырек, юркнул в кабину и был таков. — Ну что же ты рот раззявил, Роло? Сашенька приехал! И не один! А ты еще не переоделся! Что он подумает, если увидит тебя в старых замызганных джинсах? — запаниковала Полина, заметая Эстерсона в дом жестом своей наманикюренной ручки. — Ну… что он подумает… Подумает, что я люблю носить на даче старые замызганные джинсы. И ничего больше! Не беспокойся, я десятилетиями ходил на работу в таких точно и никто не возражал. — Это у вас, в Швеции, никто не возражал! А у нас тебе на второй день намекнули бы, что красота спасет мир! Эстерсон кивнул и поплелся в дом переодеваться. Он стоял у незатворенного окна спальни, которая располагалась на втором этаже, и, пока его руки ползли сверху вниз по планке новой белой рубашки, от одной белесой пуговицы к другой, инженер с интересом наблюдал за тем, как молодой офицер и загадочная незнакомка, чьего места в военной табели о рангах он уяснить пока не смог («Какая странная форма! Какие странные знаки различия!»), обмениваются светскими поцелуями с Полиной. — Татьяна Ланина, — представилась девушка и застенчиво опустила глаза. — Полинка, ну ты просто монстр! Столько наготовила! — Молодой Александр Пушкин окинул удивленным взглядом стол, накрытый в тени яблонь, и водрузил в центр композиции принесенную с собой бутыль именитого крымского шампанского «Юсуповский дворец. Соколиное». Эстерсон знал эту марку еще по унылым корпоративным застольям в «Дитерхази и Родригес», где она была синонимом праздничного шика. Обычно пару бутылок приносил к рождественскому столу зажравшийся Марио Ферейра. — Бог ты мой! Оливье, цыплята табака, а это что? Шуба! А где мой любимый салат из морской капусты? Не забыла? — Конечно, звереныш мой! Я даже тортик для тебя испекла. Вафельный, с клубникой, — ласково отвечала Полина. Ее голос был необычайно глухим и тихим, Эстерсон уже знал — таким он бывает, когда Полина глотает непрошеные слезы. — Да что же вы стоите, Таня, Саша? Садитесь! — Тортик — это хорошо, дорогая моя, любимая Полина Владиславовна! — потирая руками, сказал удовлетворенный осмотром блюд Александр и занял место во главе стола. По правую руку от него села его подруга. — Я не ослышалась? Ваше отчество Владиславовна? — удивленно спросила она. — А не Ричардовна? — Нет, милая. Мы с Сашенькой родные только по матери, — улыбнулась Полина. — Извините, я не знала… — Девушка зарделась от смущения. — Вы с Сашей так похожи… «И впрямь очень похожи!» — мысленно согласился с Татьяной Эстерсон, медленно затягивая удавку нового, с голубой ниткой галстука. «Тот же профиль, та же стройность осанки, та же дерзкая улыбка, и эта детская суетливость в движениях, проявляющаяся в минуты душевного подъема… Разве что цвет волос отличается, но ведь женщины обычно красят волосы и правды в этом пункте никто не ищет…» — Да и фамилия у вас такая же — Пушкина… — сконфуженно рассуждала Таня. — Это все мама настояла, чтобы я фамилию Ричарда взяла. У моего отца фамилия была неблагозвучная — Кукишный… — Все равно извините! — Да полно вам извиняться, Татьяна! Я всегда считала Сашку родным! А отца, я своего вообще не знала! Милягу Ричарда куда больше! Вот только отчество взяла настоящее. Чтобы, значит, выказать дань уважения к биологическому родителю, я ведь все-таки биолог… — Ричард и вправду очень милый! — оживилась Татьяна. — Вы знакомы с Ричардом? — Тут уж пришел черед Полины изумляться. — Случайно получилось. Зимой, в Городе Полковников… — А я даже и не знаю, где он, этот Город Полковников. — На Восемьсот Первом парсеке, Полинка, — пояснил Александр. — Название кажется смутно знакомым… И что там наш папаша Ричард — все переживает трагедию эстетизма? — В голосе Полины Эстерсону послышались ироничные нотки. — Нет, эстетизм папенька отринули-с! Перебрались на классику! Сейчас он замахнулся на «Воссоединение». Может, помнишь, мы его в школе проходили? — бросил Александр, рассеянно осматривая запущенный сад. — «Воссоединение»… Гм… Что-то историческое? Вроде «Окопов Сталинграда»? — Полина близоруко сощурилась, старательно припоминая. — Просто историческое. Без военного. Ну, Полинка… Напряги память! Двадцать первый век, воссоединение Украины с Россией, помпезная такая вещица. Как по мне, сюжет — скукота страшная. Мухи дохнут на лету. Конфликт надуманный, злодеи картонные… Там главный негодяй — какой-то американский «политический технолог» и его подруга, нефтяная магнатша… Во втором действии у папани запланирован хор мегакорпораций и танец медиаконцернов… Сама подумай, ну кто в такое поверит? Какие в Северной Америке мегакорпорации с политтехнологиями? Какие такие концерны? Не смешите меня, товарищи! — Мне кажется, в музкомедии сюжет не главное, — вступилась за проект Татьяна. — Зато, говорят, там музыка красивая. Сам Рой Стеклов написал! Насколько я знаю, при создании партитуры Стеклов использовал подлинные музыкальные мотивы, популярные в начале двадцать первого века! Переработал их, конечно… Но все равно, должно быть, очень самобытно! — Впервые вижу такую образованную девушку-офицера! — искренне восхитилась Полина. — Наверное, раньше мне просто не везло! Эстерсон мысленно согласился с Полиной — Таня действительно мало походила на офицера. Не было в ней той грубоватой харизмы, которая практически всегда отмечает манеру держаться, свойственную молодым армейским женщинам (уж их-то он успел изучить за годы работы в военно-промышленном комплексе!). Эстерсон нехотя оторвался от тайного созерцания милой троицы, сидящей за накрытым на четверых столом, и направился к комоду — искать чистые носки. Как назло, вместо носков под руку лезли сплошь трусики и лифчики Полины. «А это что за пыточный механизм? Бандаж? А-а, наверное, это и есть пояс для чулок! Но что он делает в моих вещах, черт возьми!» Лишь через несколько минут инженер сообразил, что, старательно прислушиваясь к разговору, ненароком залез в Полинин ящик. — Таня действительно очень образованная, — тем временем заметил Александр. — Но она не офицер. По крайней мере еще не офицер, — и Александр лукаво подмигнул Тане. — Вот как? Значит, наверное, учитесь в академии? — Я даже и не учусь, дорогая Полина Владиславовна… Я вообще-то ученый… Ксеноархеолог. Окончила Кенигсбергский Государственный Университет. — Ученый? Но на вас такая красивая военная форма… |