Онлайн книга «Тайна моего двойника»
|
– Этих молодых людей мы уже допросили, – кивнул следователь. – Есть ли у вас основания подозревать кого-то из них в желании убить Шерил? – Бог мой, конечно, нет! К тому же Джонатан знает ее каких-то две недели… – А вас? – Что меня? – не поняла я. – А вас он давно знает? – С тех пор, как начались занятия в Сорбонне, с начала октября… – И какие у вас с ним отношения? – Дружеские… Вы что, подозреваете, что Джонатан хотел убить – меня? Я аж подскочила на кровати от такого предположения, забыв про боль, которая, впрочем, тут же напомнила о себе. – Я рассматриваю возможные версии, только и всего… Значит, вы полагаете, что у этого англичанина нет никаких причин, чтобы желать вашей смерти или смерти Шерил? – Послушайте… Это до такой степени нелепое предположение… Это просто невозможно! – На вашем месте я не был бы так уверен. – Это почему еще? У вас есть подозрения? – Нет, пока нет. Но не стоит так безоговорочно доверять малознакомым людям и так категорично настаивать на том, что вам на самом деле мало известно. Что вы знаете об этом юноше? – Ну хотя бы то, что я ему нравлюсь. А почему вы не задаете подобных вопросов насчет Ги? – С ним проще – он француз. Про него мы уже немало знаем, и нам представляется, что он по всем характеристикам не наш клиент. Англичанин же – темная лошадка. Оснований подозревать его у нас нет, но надо будет еще справиться на его счет в английской полиции… – Меня удивляет, что ваше следствие приняло такой странный оборот. Я бы на вашем месте искала среди реальных врагов Шерил, которым она серьезно мешает своей экологической деятельностью. – Возможно, что никому. Это мог быть террористический акт. Вы знаете, последнее время исламисты… – При чем тут они? Это же совершенно очевидно, что покушались именно на Шерил! Исламисты взрывают бомбы в общественных местах, а ее двор – это вовсе не общественное место, вы что, не понимаете? Следователь улыбнулся. – Скорее всего, вы правы. Но исключить эту гипотезу мы пока не можем. Что-нибудь еще вспомнили? А то я оставлю вас отдыхать, и так уж, должно быть, замучил… – следователь мягко улыбнулся. – Доктор говорит, что вы легко отделались. Я рад за вас. – Знаете что… – заговорила неуверенно, потому что мысль моя не была мне самой ясна до конца. – Что-то в этом парне в джинсах меня насторожило. – Что именно? – быстро навострил уши следователь. – Какая-то странность, особенность… Как будто он… Как будто он не француз, а иностранец. Вот вы сейчас говорили: Ги – француз, Джонатан – англичанин… Понимаете, и того и другого видно за сто километров: вот идет француз, а вот идет англичанин. Я сама иностранка, я в Сорбонне учусь, там одни иностранцы… Я это научилась улавливать: кто иностранец, а кто нет. – И почему вы считаете, что этот тип в джинсах – иностранец? – Сама не могу понять. Лицом он скорее на итальянца похож, да ведь такими лицами во Франции никого не удивишь… Тут другое. Тут вот что! – воскликнула я. – Он джинсовый костюм носит! – Ну и что? – удивился следователь. – У вас дети есть? – Есть, – ответил он ошарашенно. – И что с того? – Сколько лет? – Восемь и двенадцать. – Они носят джинсовые костюмы? Не джинсы, а именно костюмы, с курткой? – Носят. Не пойму, что вы в этом странного нашли. – А парню этому под тридцать, не меньше. В этом возрасте практически никто не носит джинсовые костюмы, только джинсы, но не джинсы с куртками. Это как бы признак дурного тона. – Вы сильно преувеличиваете. У нас и так носят, и сяк – кому как нравится. А насчет тона – так он, может, из такой среды, в которой дурной-недурной тон никого не волнует? – Может… Не знаю я. Но все-таки… Что-то в нем есть нефранцузское… – Он, по вашим словам, произнес фразу из лифта: «Это какой этаж?» Акцент у него был? – Не обратила внимания. – А если бы был – обратили бы! – Но три слова можно произнести без акцента! Когда я говорю по-французски, люди не сразу замечают мой акцент, потому что несколько коротких и несложных первых слов его не выдают! Потом, я его не очень хорошо слышала, через дверь, он у Джонатана спросил. И потом – я сама иностранка, и Джонатан иностранец, нам не так легко распознать акцент! – Допустим. Но все же ваше заключение насчет джинсовой куртки уж очень натянуто выглядит… – Нет! Я поняла, в чем дело: не в куртке! А в каскетке! – Французы, по-вашему, каскетки не носят? – Задом наперед, на американский лад! – Ну, знаете, у нас молодежь тоже… – Этот тип – американец! – А что, ваша подружка и американцам насолила? – У нее международная деятельность… – Ну ладно, возьму ваши соображения на заметку, хотя они мне кажутся, не скрою, сомнительными, мадемуазель. Но – как знать, как знать, может, и пригодятся. Спасибо, мадемуазель. Выздоравливайте! Рыжий комиссар поднялся, подергал затекшими ногами и вышел из моей палаты. Разговор меня все-таки утомил. Вспоминать все это было тяжело и болезненно, боль за Шерил меня не отпускала, как и моя собственная, физическая боль. Поев без аппетита, я задремала и проснулась уже в сумерках, когда в мою дверь снова постучали. Первыми в двери показались цветы – круглый, как блюдо, букет коралловых роз, убранных по окружности колосьями и какой-то зеленой травой. За букетом появился Джонатан. – Джонатан! Джонатан… – сказала я и заплакала. Он подошел, наклонился ко мне, заглянул в мои мокрые глаза и поцеловал меня в покрасневший нос. – Я люблю тебя, – сказал он тихо. Я перестала плакать от удивления. Я удивилась, конечно, не тому, что он меня любит, я это и так знала, а тому, что он это сказал. Поймав мой взгляд, Джонатан, словно пожалев о вырвавшихся словах, сменил тон и тему. – Ты хорошо выглядишь, – сказал он ровно-светским голосом и спохватился: – Во всяком случае, твой нос… Джонатан заплатил за мой телефон, и мне его включили. Первым делом я позвонила домой. Игорь не отвечал. Он не отвечал вечером, он не отвечал утром, он не отвечал ни в какое время дня и ночи. Но не мог же он быть на работе круглосуточно! И он не мог уехать так надолго, не предупредив меня! Я терялась в догадках. Он мне был очень нужен, очень. Особенно сейчас, когда мне было так плохо, так одиноко. Особенно сейчас, когда я так нуждалась в его помощи и совете. |