Онлайн книга «Ложь под звездным соусом»
|
– Эта? – изумился мужчина. – Но как же вы собираетесь… Погодите, вы из поликлиники? – Нет, я… Извините, по-моему, вышло недоразумение. Вы – Семен Матвеевич Вязьмин, верно? – Да, – подтвердил тот. – А вы? – Меня зовут Устинья Попкова, и мне очень нужно поговорить с вашей дочерью, Анжеликой. Она дома? – Анжелика? Мужчина выглядел озадаченным. – Кто вы, девушка? – нахмурившись, спросил он. – Кто вас прислал? – Меня никто не присылал, Семен Матвеевич, я… – ей ужасно не хотелось раскрывать истинную цель визита, но, похоже, кое-что сказать все же придется, иначе в квартиру не проникнуть – через такой серьезный «кордон»! – Мы работали в одной организации с вашей дочерью… – Вы – ее знакомая? Подруга? Соврать? – Нет, – решила ответить правду Устинья, – мы незнакомы. Но я… – Заходите! – неожиданно предложил хозяин квартиры и отступил назад, пропуская гостью. Она оказалась в просторной прихожей, а Вязьмин, стоя в двух шагах, внимательно ее разглядывал. Под его изучающим взглядом Устинья почувствовала себя стрекозой на булавке у энтомолога, и ей стало неуютно. – Как вас зовут, напомните? – заговорил Вязьмин. – Устинья. Устинья Попкова. – Анжелика никогда не упоминала вашего имени, поэтому, если бы вы решили солгать насчет знакомства с моей дочерью, я бы сразу узнал… Что вам нужно? – Поговорить с Анжеликой. Извините, но это – личный разговор, он касается того времени, что она работала в концерне «Пугачефф». – Вас оттуда прислали? – Нет, я же говорю, никто меня не присылал! Я пришла по собственной инициативе… – Пришли по собственной инициативе к человеку, с которым лично незнакомы? – Понимаю, звучит странно, но… Простите, Семен Матвеевич, могу я наконец увидеть Анжелику? – Можете, – после короткой паузы кивнул Вязьмин. – Отчего же нельзя? Идите за мной! Они прошли мимо гостиной, и Вязьмин толкнул дверь комнаты, расположенной рядом с ванной. В нос Устинье ударил резкий запах медикаментов. Помещение оказалось небольшим, и львиную его часть занимала кровать, но не обычная, а одна из тех, что девушка видела в кино – койка для лежачих больных, с электроприводом и какими-то еще штуковинами, о назначении которых Устинья не имела ни малейшего понятия. На кровати она увидела девушку. Она казалась очень маленькой и хрупкой по сравнению с металлическим «монстром», на котором лежала. Длинные каштановые волосы, заботливо расчесанные, лежали на подушке, обрамляя крошечное личико с восковой кожей. Наверное, когда-то она была хорошенькой, но сейчас перед Устиньей было «космическое» существо, все в трубках и проводочках, имеющее мало общего с той, кого она рассчитывала встретить. Девушка беспомощно оглянулась на стоящего за ее спиной Вязьмина. – Что с ней случилось?! – пробормотала она. – На мою дочь напали в подъезде. Маньяк. Вязьмин говорил спокойным, ровным голосом человека, давно привыкшего к тяжелой ситуации в собственной семье. – Господи, я ничего не знала! – воскликнула Устинья. Она чувствовала себя ужасно – такое же ощущение испытывают те, кто после долгого перерыва заходит к приятелю, а им сообщают, что тот давно умер. – Простите меня, Семен Матвеевич… – Вам не за что извиняться. Чаю выпьете? В голосе пожилого мужчины звучала такая тоска, что Устинья не могла отказать. Сидя за столом на маленькой кухне, она, сама того не ожидая, рассказала ему все. Вязьмин слушал внимательно и сочувственно. Когда она закончила, он сказал: – Что ж, похоже, этот Сугривин получил то, на что напрашивался! – Да, вот только мне не легче, – вздохнула Устинья. – Ведь меня подозревают в его убийстве! Вы случайно не знаете, не было ли еще пострадавших от Сугривина? Я имею в виду других девушек, ведь в полиции считают, что я вру насчет попытки изнасилования! – Честное слово, я хотел бы вам помочь, но Анжелика ничего не рассказывала мне о своей работе. – Но она ведь ушла из концерна, верно? У нее была хорошая должность, перспективы – почему вдруг ваша дочь решила все бросить? – Кто ж вас поймет, молодых? – пожал плечами Вязьмин. – Но, даже если бы произошло то, на что вы намекаете, Анжелика вряд ли рассказала бы мне – она предпочитала не волновать меня понапрасну. Но мне кажется, вы ошибаетесь – моя дочь нашла другое место, получше того, что она занимала в «Пугачеффе». К несчастью, ей так и не суждено было начать там работать, ведь нападение маньяка произошло как раз накануне, в субботу вечером. Она встречалась с подругами, возвращалась не поздно – и вот… – А маньяка нашли? – спросила Устинья. Ей казалось страшно несправедливым то, что случилось с Анжеликой – по сравнению с этим ее собственное положение выглядело вовсе не таким безнадежным. Вязьмин покачал головой. – А врачи что говорят? – снова задала вопрос Устинья. – Есть вероятность, что… – Что Анжелика поправится? Да кто ж может предсказать… Они выперли ее из больницы, продержав около месяца – сказали, что больше ничем помочь не могут и что теперь все зависит от ее молодого организма. Но, даже если она и придет в себя после комы, то уже никогда не станет прежней; мозг поврежден – спасибо, если хоть какие-то функции восстановятся! – И вы один за ней ухаживаете? Тяжело, наверное! – Я привык. Мне помогает приходящая сиделка из поликлиники. Я вас за нее-то принял – моя постоянная помощница предупредила, что несколько дней не сможет нас навещать, но пообещала прислать замену. В этот момент раздался звонок в дверь. – О, вот и она! – вскочив с места, сказал Вязьмин. – Вы уж извините, Устинья… – Конечно-конечно, – пробормотала она, тоже поднимаясь. – Это вы простите, что я вот так ворвалась! Но отец Анжелики уже вышел, и ей ничего не оставалось, как проследовать к выходу. * * * Когда Устинья, постучав, вошла в кабинет Регины, то увидела адвокатессу полулежащей на мягком диване. Ее туфли на высоченных шпильках валялись на коврике, а ноги покоились на коленях Захара, который со знанием дела растирал ее ступни. Регина тихонько постанывала – не то от боли, не то от удовольствия, а может, от того и другого сразу. – Ну на кой тебе такие каблучищи, а? – сокрушался Захар, словно не замечая вошедшую девушку. – Ноги как у Плисецкой, на птичьи когти похожи! – Да ладно тебе, разохался, будто старая дуэнья! – рассмеялась Регина, довольно жмурясь, словно кошка на печке. – Каблуки – это красиво, и ты, как представитель мужского пола, слукавишь, если скажешь, что предпочел бы видеть меня в кроссовках! – И предпочел бы! – возразил Захар. – А таким макаром, мать, ты к пятидесяти годам сможешь передвигаться только на костылях или в самом лучшем случае в ортопедической обуви. О, а че лицо такое хмурое? – наконец удостоил он Устинью своим вниманием. |