Онлайн книга «Сторожевой полк. Княжий суд»
Мы спрыгнули с коней, отдали слуге поводья лошадей, а сами медленно пошли к крыльцу. Когда до него оставалось шагов десять, распахнулась дверь, выскочили две шустрые девки в сарафанах и разостлали перед нами дорожку. Это у боярыни заскок такой или слуга ошибся, сказал ей, что сам государь приехал? Я-то и в самом деле был в красном княжеском плаще. Но тут дверь открылась и выплыла – по-другому и не скажешь – боярыня: дородная, средних лет женщина, с пшеничными волосами под кокошником, в красном сарафане и таких же красных полусапожках. Она спустилась по ступеням и с поклоном поднесла мне корец сбитня. Меня все время подмывало обернуться – кому такие почести? Не привык я еще, что мне бояре поклон отдают. Сам недавно еще боярином был, но и общался тогда с ровней без глубоких поклонов. А тут женщина – и поклон мне в пояс. С легким поклоном я принял корец, опрокинул его, крякнул и обтер усы: – Хорош сбитень! Боярыня сделала рукой знак, одна из девок подскочила с кувшином и наполнила корец вновь. Теперь уже его вручили Макару. То ли в Литве его такие же традиции, то ли он с меня пример взял, только Макар в точности повторил мои действия. Дворовая девка забрала корец, а боярыня отступила в сторону и плавно повела рукой: – Проходите в избу, гости дорогие. Мы степенно поднялись по ступеням, скинули шапки, и, повернувшись к образам, я перекрестился, краем глаза наблюдая за Макаром. Он помедлил, но потом перекрестился тоже, правда, на свой манер. Боярыня пригласила нас присесть. Мы уселись на лавку. Первым начал я: – Познакомиться я приехал, соседушка. Земли у нас краями сходятся. Боярин, князь Георгий Игнатьевич Михайлов, сейчас в Охлопкове нахожусь, недалеко от него имение начал ставить. А это – Макар, из боярских детей. Боярыня склонилась слегка: – Рада соседям добрым. Меня тятенька Василисой назвал, а фамилия моя – Куракина. – И я рад такой соседке – доброй да красивой, – подольстил я ей. Щеки Василисы слегка зарумянились. – Не изволишь ли ты, князь, со спутником своим откушать у меня? – Изволю. Боярыня хлопнула в ладоши, и в горницу тут же примчалась служанка. Василиса отдала распоряжения, только почудилось мне, что это – напоказ, потому как вскоре уже нас пригласили в трапезную. Не сказать, что стол был богат – так ведь и гостей не ждали. Тем не менее курица вареная с лапшой была, огурчики свежие, пряженцы с рыбой и луком, квас. Хозяйка, самолично выказывая нам честь, разлила по чаркам наливочку. – Со знакомством! – предложила она тост. Все выпили и принялись за еду. Мы с Макаром быстро оставили от курицы лишь косточки. Боярыня налила еще наливочки. Теперь ответный тост был за мной: – За славную соседку, с кем имел честь познакомиться, и надеюсь на продолжение общения и впредь. За боярыню Василису Куракину! Боярыня прямо зарделась от удовольствия. Мы выпили, закусили. – Давно ли надел получил, князь? – Два месяца тому назад – государь дачей оделил. Да все руки не доходили за надел взяться. У меня еще поместье есть, но неблизко – в Вологде. А вот в Охлопкове постройку усадьбы начал. Как закончу, прошу в гости – на новоселье. Заодно и с женой познакомлю. – С удовольствием принимаю приглашение. А то живу, как в глухом углу. У нас с тобой, Георгий Игнатьевич, еще сосед общий есть, Никифоров. Нехорошо так говорить, но человек уж больно ледащий. – Почему же так? – насторожился я. – А ты еще с ним незнаком, князь? – С тебя, Василиса, решил знакомство начать. – А, тогда понятно. Зело он вино пьет, непотребные слова употребляет. Людей себе в дружину набрал – из тех, кого за грехи из войска выгнали, себе под стать. Все соседи от него стонут: кому хлеба конями потоптал, у кого девку скрал да снасильничал. А до Москвы далеко, к государю с челобитной не наездишься. О прошлом годе боярин Аксаков, сосед его с закатной стороны, челобитную писал. Да государь в это время с Литвою воевал, видно, некогда ему было. Так ничем все это и кончилось, а осенью у Аксакова сено в стогах сгорело. Мы с Макаром переглянулись. Похоже, наш неизвестный злодей обретал черты. Мы посидели еще немного, выпили по третьей чарке. Теперь тост говорил Макар. Я подивился его красноречию, не подозревал, что у него такие таланты. Видимо, научился у польской шляхты. Ну, поляки – те сроду славились как галантные кавалеры. Чванливы, горды чрезмерно, задиристы, но умению обольщать у них можно было поучиться. Мы тепло распрощались с боярыней, прислуга подвела коней. Как князь, я мог выехать со двора верхом, но, отдавая дань вежливости гостеприимной хозяйке, сел верхом только за воротами усадьбы. Мы отъехали немного, и Макар пристроился рядом, стремя в стремя. – Князь, сдается мне, что от этой соседки – боярыни Куракиной – угрозы не исходит. Мягка, женственна. Надо прощупать боярина Никифорова. – Тоже так мыслю. Но подожду, пока мои ратники подъедут. Лишь бы плотники не подвели, избы скорее поставили. Для холопов места не хватает, а еще ведь бойцы мои прибудут. В раздумьях мы добрались до Охлопкова. Пару дней прошли спокойно. Но мне нужно было жилье для людей, и потому, пока не прибыл обоз с итальянцем, я всех здоровых холопов, избежавших при недавнем избиении травм, бросил на помощь плотникам: бревна подтащить, ошкурить – да мало ли на стройке работ? А на третий день холопы привели ко мне связанного и упиравшегося мужика. – Вот, барин, в лесу захватили, за деревней нашей следил. – Ты кто таков? – А тебе не все ли равно? – Эй, – вспылил Макар, – ты с князем говоришь, попридержи язык. – Тоже мне – князь! Дружины нет, бояр приближенных тоже что-то не вижу. – Ты чего в лесу делал? – По нужде зашел, – продолжал дерзить мужик. – За дерзость твою плетей получишь! – Эва! Не впервой! – огрызнулся мужик. – Десять плетей ему, да в подвал. Пусть посидит, пока не поумнеет. Мужика привязали к березе, один из холопов сбегал за плетью и отстегал его. Затем мужика поволокли в холодный подвал. – Не нравится мне он, неспроста в лесу сидел. Явно за нами наблюдал. И ведет себя дерзко, видно – заступника за собой имеет, – хмурился Макар. – Верно мыслишь. Пусть лазутчик в подвале покамест посидит, думаю, заступник завтра выручать явится. Но назавтра заступник не явился, так как уже этой ночью мужик из подвала бесследно исчез. Охраны у подвала не было, и утром мы обнаружили открытую настежь дверь. |