Онлайн книга «Наши фиолетовые братья»
Под креслами раздвинулись три лепестковых люка и, поглотив сиденья, тут же сошлись обратно. Диафрагмы захлопнулись так быстро и так плотно, что на полу не осталось ни щелочки. Кресел точно и не было. Следом за ними вниз двинулась тонкая ножка «гриба» управления, одновременно повернулись, прячась в потолке, объективы. Затем начал скрываться экран: слева в углу открылся узкий паз, и из него, противно жужжа, выехала шторка, состоящая из длинных стальных реек. Последней исчезла широкая стенная панель со схемами и графиками, при этом две изображенные емкости, в которых условно плескалось что-то условно-голубое, начали стремительно опорожняться. Все в комнате сворачивалось, пропадало и втягивалось само в себя. Когда исследователи опомнились, помещение уже превратилось в пустую металлическую коробку. Шуберт молчал, испуганно озираясь, а лейтенанты угрюмо сопели, не в силах спросить у мастера, знал ли он заранее о загадочных способностях здешней автоматики. Угадать, был ли предусмотрен какой-то вариант спасения из корабля-камикадзе на самом деле, теперь не смог бы никто. Но Борисов молчал, и неведение становилось для дежурных невыносимым. – Мотя, ты что там нажал? – проронила Дарья. – Х-х, х-х, х-х! – объявил голос вокруг, и все трое почувствовали легкий толчок. – Мы остановились! – воскликнул Матвей. – Да, это было торможение, не иначе! Ты видела схему? Резкий выброс топлива! Мы получили обратный импульс! – Мотя!.. – Дарья снова улыбнулась. С момента проникновения на планету-корабль печаль и радость сменялись на ее лице так часто, что успели превратиться в две маски, которые она переключала сообразно обстоятельствам. – Мотя, мы спасены! Да?.. Ведь это правда?! – Х-х… х-х!.. – отозвались стены и вдруг заговорили голосом Страшного. – Эй, на борту! Обормоты!.. Прием! Х-х… х-х… Не слышу вас! Прием! Звук доносился не откуда-нибудь, а со стороны экрана, закрытого железными пластинами. Матвей подбежал к жалюзи и, подцепив одну планку ногтем, проорал в щель: – Да, господин маршал! Докладываю! Задание выполнено! С полным блеском! – Чего?! – прорычал Страшный. – С чем оно у тебя выполнено? С блеском?! С треском, осел!! С полным треском, ясно тебе, мясо? Да ты уже не мясо, ты почти жаркое! Шашлык! Азу! Бифштекс! Баранина на ребрышках!.. – Маршал нервно рассмеялся. – Вы что там натворили, жуки вашу майские?! – А что?.. Мы ее остановили… то есть его… ихний… этот… Мы ощутили толчок, господин маршал, – сообщил Матвей, собрав в кучу все свои ораторские способности. – Как, говоришь?.. Толчок ты ощутил? Да лучше б это он тебя ощутил, чертова коровка! Вы разогнались еще сильней! – Все двигатели направлены в одну сторону, – запоздало сказал Борисов. – Если был второй импульс, то он, как и первый, разгонный. – Это кто у вас такой умный? – сварливо произнес из-за планок маршал. – А, привет от Корпорации! Почему я вас не вижу? – Мы вас тоже не видим, господин маршал, – пожаловался Матвей. – К счастью, – вполголоса добавила Дарья. – Эй, не хамите там! – прикрикнул Страшный. – Акустика у вас чудесная… Значит, вот что, мои поджаристые… Даю вам еще две… ладно, две с половиной минуты, ясно? И чтобы все это безобразие немедленно прекратить! Вернуть объект на место! Слышите? А иначе… иначе… Сами знаете что! – Знаем, знаем, – крякнул Шуберт. – Невыполнение приказа, да еще в боевых условиях!.. – предупредил Страшный. – У нас топлива больше нет, – заныл Матвей. – Какого еще топлива? – Голубого, – пояснил он. – Мы на схеме видели. – У вас и схемы имеются? Срочно передать по закрытому каналу! Матвей беспомощно оглянулся. – У нас даже открытых нет, – сказал он, стараясь протиснуть губы в плотно подогнанные пластины жалюзи. – И схемы уже нет. И ничего нет. – Как это ничего? – возмутился маршал. – Что же вы там делаете? – Ничего, – повторил Матвей. – Стоим, разговариваем… – Отставить разговорчики! – приказал Страшный. – Нашли время! Приказываю развернуться и занять положенное место в строю! – А где оно, это место? – осведомился через плечо Матвея Борисов. – В пространстве, – недовольно ответил маршал. Под пластинами что-то затрещало, все надеялись – включился механизм, открывающий ставни, но защитные рейки были неподвижны, лишь голос абонента изменился. – Шуман, мальчик мой… – озабоченно произнес экран. – Пардон, это меня. – Борисов подошел к стене и отодвинул Матвея в сторону. – Господин Даун?.. Я слушаю. – Почему я тебя не вижу, Шуман? – Я вас тоже не вижу, господин Даун. Такая уж связь. – Тебе пора уволить своего провайдера, Борисов. Не забывай, ты представляешь Корпорацию. Постарайся не ударить лицом в грязь. – Не волнуйтесь, тут все стерильно, – заверил Борисов. – Ни грязи днем с огнем не сыщешь, ни чего другого. – Это я образно… – Я тоже, – отозвался Шуберт. Гец Даун замолчал – то ли прикуривал, то ли сморкался, то ли силился понять, что же Борисов имеет в виду. – Про грязь – это просто поговорка, – сказал наконец он. – Про огонь, который днем, – тоже поговорка, – ответствовал Шуберт. – А про все остальное – почти правда. Новая пауза свидетельствовала о том, что Даун запутался еще больше. Он прекрасно помнил, как подчиненные допекали Страшного своими иносказаниями, и вовсе не хотел оказаться на месте маршала. Однако, по всей видимости, уже оказался. – Огонь… гм… это понятно, но что там еще искать? У этого… объекта есть какие-то особые секреты? Что ты там разведал, мой мальчик? – сказал он, просто чтобы не молчать. – Все, как и требует устав Корпорации, – торжественно заверил Шуберт. – Я всегда ношу в своем сердце наш лозунг: «Пусть каждый, кто хочет вырваться вперед, помнит – впереди МОСКВА!» – Похвально… – Голос корпреза чуть дрогнул, словно Даун собрался прослезиться. – Только… что же ты там обнаружил? – Здесь посторонние… – Мастер небрежно махнул в сторону лейтенантов. – Они никому не расскажут, – терпеливо заверил Гец. – Вы думаете? – засомневался Борисов. – Знаю, болван! – не выдержал глава Корпорации. – Докладывай немедленно, пустой пневмотормоз! – Днем с огнем! – испуганно пробормотал мастер. – Туда, где раки зимуют, загнал Макар двух телят восточной наружности! И спрятал… Но тут пришел добрый молодец… Он утер со лба холодный пот и нервно сглотнул. Борисов, конечно же, не собирался скатываться на дурацкие иносказания, но его охватила жуткая оторопь перед начальством, и теперь вместо него говорило неизвестное второе «я» – отупевшее от приключений и ставшее таким же никчемным и пустым, как личность «сказочника» Калашникова или его подчиненных. Дурное влияние корифеев военно-прикладной науки грозило испортить мастеру всю карьеру. |