Онлайн книга «Знак Потрошителя»
– Даже если так, при чем тут Потрошитель? – нетерпеливо спросил Дан, перешагивая через груды обгорелой мебели, которую кто-то вытащил из дома. – Все началось здесь, джентльмены. И здесь все закончится, я знаю. Весной, через два дня после того, как на болоте произошло первое убийство, я подметал задний двор и заметил: в фонтане плавает что-то белое. Пришлось подойти. Это была ветка омелы. На моих глазах она медленно погрузилась под воду и исчезла в глубине. Бэрримор, кажется, справился с ужасом и волнением, говорил теперь складно, понятно. При словах об омеле Дан с Настей насторожились. – Слишком много омелы, – сказал Сенкевич. – Ничего удивительного, джентльмены. Это для христиан она – символ Рождества, а еще под ней полагается целоваться. Думаю, больше вы о ней ничего не знаете… – Я перерыл кучу литературы, – обиделся Сенкевич. – Перечел труды Плиния. И отлично знаю: омела издревле была символом жизни, она использовалась в древнеримских и друидических ритуалах. Верховные жрецы богов носили венки из омелы. Ее отсекали специальным золотым серпом… – Не время лекции читать, – перебил Дан. – Лучше скажи, как это связано с Баскервиль-холлом и Потрошителем? – Могу только предполагать… – завел было Сенкевич. Бэрримор шикнул. – Сейчас обогнем западное крыло и окажемся на заднем дворе. Могу я вас попросить на всякий случай погасить фонари? Кто знает, вдруг мы тут не одни… – Логично, – согласился Дан. – Да и полнолуние сегодня, не споткнемся, – заметил Сенкевич. Дойдя до места, все трое сначала замерли на мгновение, потом, как по команде, встали спина к спине, выставив револьверы. Бэрримор забормотал молитву. Посреди заднего двора стоял неработающий фонтан – мраморное кольцо, в котором чернела вода. На вбитом возле него деревянном столбе в серебристом свете луны белел тонкий силуэт. Издали казалось, что женщина просто стоит в странной позе, прислонившись к столбу, и, подняв над головой руки, наблюдает за пришедшими. Но вглядевшись, Дан увидел: ладони несчастной прибиты к столбу гвоздями. На женщине была свободная длинная рубаха из белого полотна, надетая на голое тело. Странно, но крови на ней было мало, зато босыми ногами покойница стояла в багровой луже. Голова, украшенная пышным венком из омелы, бессильно свесилась на грудь, длинные черные волосы разметались по плечам. – Вот и Мэри Келли нашлась, – сказал Сенкевич. Дан осторожно приблизился, коснулся шеи женщины – биения пульса не ощутил, но кожа была еще теплая. – Убийца где-то рядом! Не мог далеко уйти! Сэр Генри, ищи! Пес неохотно подошел, обнюхал рубаху покойницы, подбежал к задней калитке, уселся, глядя на темную стену деревьев, и завыл. – Бесполезно, – махнул рукой Сенкевич. – Лес вокруг и болота. Ушел, как всегда. Он подошел, чтобы осмотреть труп, но вдруг толкнул Дана, указывая на призрачную девушку, которая повела себя очень странно. Она стремительно подлетела к пруду, погрузилась в черную, непрозрачную воду, которую неспособен был посеребрить даже свет полной луны. Вынырнула и метнулась к Сэру Генри, опустилась перед ним на колени, молитвенно сложила руки. Пес, почему-то не видевший Машеньку, тем не менее что-то почувствовал, помотал огромной башкой, разбрызгивая слюни. Привидение снова бросилось к фонтану, от него – опять к собаке. – У меня сейчас голова закружится, – пожаловалась Настя. – Хотел бы я знать, что с ней, – проговорил Сенкевич. – Говорил же, чокнутая она, – отрубил Дан. – А ты еще с ней беседовать пытался. Машенька, пометавшись от фонтана к сэру Генри, вдруг свечой взмыла к вершине дуба, стоявшего за задней калиткой. Запуталась в ветвях белым клочком тумана, заходясь от беззвучного плача. Расплываясь в неверном свете луны, призрак схватился за белый шар омелы, которая выросла у самой макушки. Сэр Генри поступил еще непонятнее: вытянулся в струнку, долго вглядывался в темноту леса, потом перемахнул через калитку и скрылся в ночи. Дан несколько раз крикнул, подзывая пса, – бесполезно. – Осмотрим дом и местность вокруг, – решил он. – Зажигайте фонари. – Тише! – вдруг жестко приказал Сенкевич. Он держал запястье Мэри Келли, хмурился, словно не в силах поверить самому себе. Потом отпустил руку покойницы, припал ухом к окровавленной груди. Настя зажала рот ладонью, чтобы не закричать, прислонилась плечом к Дану. Вдруг Мэри подняла голову, открыла глаза и посмотрела прямо на Дана, во взгляде – мольба и боль. Рот приоткрылся в немом крике, из уголка тянулась струйка крови. – Помилуй нас, Господи! – воскликнул Бэрримор. – Сердце еще бьется, – отрывисто сказал Сенкевич. – Ее надо снять! – Настя кинулась к столбу. Сенкевич все больше мрачнел. – Подожди. Он взялся за ворот белой рубахи, рванул в разные стороны, обнажая окровавленное тело, сплошь покрытое ранами. Над лобком зиял глубокий разрез в форме полумесяца. – У нее тоже вскрыта брюшина, но аккуратно, так, чтобы как можно дольше умирала. Спасти не сможем. Только причиним лишнюю боль. – Ну что же, стоять и смотреть, как она мучается? – Настя чуть не плакала. Мэри не сводила с Дана умоляющего взгляда черных глаз. По щекам катились слезы. Она попыталась что-то сказать, но лишь захлебнулась кровью. И все смотрела, смотрела на Дана… Он решился. – Отойдите. Сенкевич с Настей отступили. Дан поднял револьвер. Прицелился. Всадил пулю точно промеж глаз несчастной. – Ты что сделал? – заорал Сенкевич. – За убийство сесть решил и нас всех как соучастников подставить? Дан промолчал. – Это все он, он! – дрожащим голосом завел Бэрримор, показывая на фонтан. – Он убивает и сводит с ума, превращает людей в чудовищ! Я скажу вам, что это. Я узнал, нашел… Это… – Неметон, – произнес низкий, бархатистый мужской голос, следом раздался болезненный стон Насти. Темная фигура как будто материализовалась из воздуха за плечом девушки. Высокий человек в черном плаще с капюшоном, из-под которого не видно было лица, правой рукой прижимал к себе Настю, левой – держал у ее горла большой мясницкий нож. Дан и Сенкевич подняли револьверы. – Вижу, я опоздал. Но не нужно суеты, – издевательски произнес человек в плаще, – иначе перережу глотку этой прелестной леди. Положите оружие. – Стреляй, Данилка! – прохрипела Настя. Дан тщательно целился. Интуиция подсказывала: Потрошитель не станет убивать Настю прямо сейчас. – Сзади, капитан! – крикнул Сенкевич и выстрелил. Дан резко обернулся, но не успел: из окна дома на него рухнуло что-то огромное, тяжелое, сбило с ног. Больно ударившись затылком о камень, он потерял сознание. |