Онлайн книга «Магистраль»
— Пусть полюбуется, на какой рухляди катаемся… — мстительно бормотал опер. — Хотя что ей?… Где она и где мы… Из того бюджета нам ни копейки не свалится. Клон, будто догадавшись, что речь идет о его дочери, снова зашевелился и осторожно тронул Асю за руку. — Мы ведь в Шереметьево едем?… Прелесть посмотрела на Шорохова, но тот демонстративно отвернулся: мол, взялась успокаивать — сама и расхлебывай. — Да, — ответила она. — В Шереметьево. Только другой дорогой. — Когда же она прилететь успела? — спросил Криков. — Обещала послезавтра вечером. — Утром. Сегодня, — скупо произнесла Ася. — Прекрати, — прошипел Олег. — Сама себе нервы мотаешь. Фальшак уже никуда не денется… Алик, останови, пожалуйста. Тот притормозил возле застекленного перехода и выжидательно глянул в зеркало. — Проваливай, Прелесть, — приказал Шорохов. — Не нужно тебе это. — Не бойся, я на долю не претендую, — процедила она. — Доля… Об этом что, в газетах уже написали?! Алик… — Мир слухом полнится… — отозвался опер. Шорохов вздохнул. — Вылезай, Ася. Дальше ты не поедешь. Прелесть, помедлив, распахнула дверцу и выбралась из машины. — Вы напрасно с ней ругаетесь, молодой человек, — проблеял Криков. — Не ругайтесь, не надо. Вы так друг другу подходите… — Слушай, ты!.. Специалист по подходам!.. — Олег скривился и замолчал. — Ладно… Погнали. Оператор газанул, и «БМВ», отъехав от тротуара, проскочил перекресток уже на «желтый». Август убивал духотой. Термометр в кабине показывал плюс двадцать пять, снаружи было на десять градусов больше. За тонированными стеклами неслась пегая улица. Ночью был дождь, утром еще оставались какие-то лужицы, но к обеду асфальт просох и раскалился. Шорохов хрустел пальцами и с вожделением думал о декабре. — Куда вы меня везете? — неожиданно спросил Криков. Олег, максимально затягивая паузу, принялся ковырять в зубе. — Стройку объезжаем, — ответил за него Алик. — Какую еще стройку? — возмутился старик. — Это же в другую сторону! Возразить было нечего. Насчет «другой стороны» Криков преувеличил, однако если бы они действительно ехали в Шереметьево, то были бы уже на месте. — А станнером нельзя… — с сожалением заметил Алик. Шорохов посмотрел на его глаза в зеркале и грустно кивнул. — Как-нибудь… Недалеко уже. «БМВ» свернул у «Петровско-Разумовской» и, сбросив газ, вкатился на бесплатную парковку перед новым супермаркетом. То ли из-за жары, то ли еще по какой причине, машин почти не было, а те, что стояли — штук десять-пятнадцать, не больше, — терялись на обширной площади, как горошины в тазу. Отдельно от этих горошин, слева у ажурной ограды, вольготно расположился кремовый «Линкольн». Алик отъехал вправо и тоже пристроился у забора, вдали от разноцветного стада «Жигулей» и подержанных иномарок. — Сейчас я выйду, — предупредил Олег. — Ну это ясно… — Выйду и направлю на тебя станнер. Чтобы они увидели. А ты отрубишься. Так, чтобы они увидели, — повторил он с нажимом. — А надо?… — обронил Алик. — Лучше я понарошку, чем они взаправду. — Согласен. — Они могут оставить наблюдателя, так что полчаса не рыпайся. Олег обошел «БМВ» спереди и ободряюще подмигнул. Когда он приблизился к окну водителя, станнер был уже в руке. — Лбом в руль, — сказал он шепотом, хотя «Линкольн» находился метрах в пятидесяти. — Чтоб издали было заметно. Только на бибикалку на попали. Раз…Два… Не досчитав до трех, Шорохов нажал на курок. Алик замер на вдохе, — получился жалобный всхлип, — потом медленно, словно и впрямь стараясь не задеть клаксон, уронил голову вперед. — Не в обиду, Аллигатор, — душевно произнес Олег, — но так будет лучше. Сейчас еще… формальности, сам понимаешь Ничего личного. Шорохов вытащил мнемокорректор. Просунув руку в окно, он взял Алика за волосы и приподнял. В глазах у оператора читалось недоумение. Чтобы снять все вопросы, пусть и немые, Олег закрыл ему последние три часа. С запасом. Вытащив Крикова из машины, Шорохов повлек его к лимузину. Старик сопротивлялся, но скорее морально: гнусавил про свою доверчивость, про его, Олега, непорядочность и про что-то еще, все в том же духе. Шорохов, придерживая его за тонкий локоть, продолжал повторять про себя «фальшак… фальшак…», и, кажется, это помогало. Одно из черных, абсолютно непроницаемых стекол «Линкольна» медленно опустилось, но в сумрачном салоне Олег так ничего и не разглядел. Он подвел Крикова к открытому окну и поставил, как манекен. В машине молчали. На секунду из тени вынырнуло чье-то немолодое лицо, — Шорохов даже не успел сообразить, мужчина это или женщина, — и вновь скрылось в глубине. — Он? — спросил наконец Олег. — Вам виднее, — откликнулся женский голос. И повелительно добавил: — С нами поедете. — Нет. Товар-деньги, и гуд бай. — Шорохов спохватился, не слишком ли он вольно про живого-то человека, но подумал, что капля цинизма не повредит. Крикова ведь тоже не на пироги папочку приглашала. Передняя дверь открылась, и из машины вышел Федяченко. Формы на нем не было: подполковник милиции, разъезжающий на «Линкольне», — это все-таки перебор. Федяченко был одет в хлопковые брюки и полосатую тенниску. — Будьте добры, Шорох, постойте минутку, — сказал он. — И не двигайтесь. — Что, и тут у вас снайперы? Федяченко, не ответив, направился к «БМВ». Вразвалочку дойдя до машины, он прикурил, осмотрелся, якобы рассеянно, и так же неторопливо вернулся назад. — Хорошо, — мурлыкнул он, отбрасывая окурок. — Садитесь, Шорох. Но только… Вы же понимаете… В вас будут целиться. Все время. И не я один. Извините, простая формальность… — Ничего личного, — поддакнул Олег. — Но я никуда не поеду. — Это не обсуждается, Шорох. — Федяченко улыбнулся. — Я же сказал: вы под прицелом. И попали под него раньше, чем здесь появились. — За неподчинение выстрел в затылок? — равнодушно спросил Олег. Федяченко опять улыбнулся. — Не меньше трех. Я озабочен безопасностью моего доверителя. Садитесь, Шорох. Сзади в лимузине находились два широченных кожаных дивана Олег плюхнулся спиной вперед. Места напротив были заняты: пара неподвижных типов по бокам и худощавая женщина в центре. Крикова. Все трое смотрели на него, но смотрели по-разному. Мадам вице-спикер следила не за руками — для этого у нее были охранники, — и далее не за мимикой. Она сверлила Шорохова прямым настойчивым взглядом, при этом ее собственные глаза могли бы конкурировать с односторонними окнами «Линкольна». |