Онлайн книга «Магистраль»
Замолчав, Иван Иванович уставился в пол. — А Прелесть… — сказал Олег. — То, как я…к ней относился… отношусь… Это тоже по твоей программе? — Зачем ты спрашиваешь? Копишь ненависть? — Давно накоплено, — заверил Шорохов. — И столько, что не только на тебя хватит. На всех. — На все человечество? — Иванов рассмеялся. — Щедрый клон Шорох… Ничего ему не жалко. И никого… — Я живу по программе, — отчеканил Олег. — Что заложили, то и хавайте! — Вряд ли… Уж выстрел туда точно не закладывали. Этот «кольт» я для другого прописал. Чтобы было, чем тебя напугать, когда ты не захочешь выметаться отсюда. — Я мог бы прикончить из него Крикову… — Ты?! Мог бы, да… А Пастор за секунду до этого прикончил бы тебя. Он один из тех немногих, кто знает, что ты и есть Старикан. Пастор любопытный… Но компенсацию он не сорвал бы ни при каких условиях. Он очень хороший опер. — И я — хороший опер… — со значением отозвался Шорохов. Иван Иванович пристально посмотрел ему в лицо, но намека, кажется, не уловил. — Меня программируют… — сказал Олег. — Меня кантуют в пластмассовом гробу, заставляют верить в то, чего не было, и скрывают то, что есть на самом деле… Я чувствую себя кроликом каким-то… собакой Павлова. Только им брюхо резали, а у меня роются в душе. Если б одним телом распоряжались — кирпичи заставили перетаскивать или даже стрелять в кого-то… А то — желать принуждают! Желать и не желать, любить и не любить… Знал бы ты, насколько это унизительно! — Грузчики и киллеры редко доживают до девяноста трех лет, — проронил Иванов. — Девяноста двух, — поправил его Олег. — Столько тебе перед барьером. От него до войны пройдет еще почти полгода, ты проживешь и их тоже. И не будешь считать себя несчастным… Правда, счастливым ты тоже не будешь. — Из-за того, что случилось с Прелестью? И наши с ней три дня мнимой свободы… от них станет еще хуже… Иван Иванович промолчал. — Это грязно, потомок! — крикнул Олег. — Это омерзительно… — Мотивация, Шорох. Для того чтобы старик, проживший вовсе не напрасную жизнь, захотел ее изменить, нужна не ностальгия и даже не раскаяние. Нужна боль, которую человек помнил бы до самого конца. Не месяц, не два. Шестьдесят пять лет. — Ты можешь сделать так, чтобы Служба ее не трогала? — Ты и сам можешь. Но это будет вторжение, и его компенсируют. Идти напролом нельзя, иначе мы не разделили бы нашу операцию на восемь этапов. Я же тебе говорил… — Да… — Олег встал и, согреваясь, попрыгал на месте. — Я тоже тебе кой-чего говорил. Помнишь?… Я говорил, что за услуги возьму с твоего человечества дорого… Он рывком крутанул Иванова в кресле и развязал ему руки. — А цена такая, потомок. Ася будет жить — еще три дня, и еще три дня, и еще, — пока не превратится в сварливую старушку, пока я сам не начну толкать ее в могилу. Делай что хочешь. Один или вместе со всей своей магистралью. Двигайте горы, осушайте моря, бомбите города — в прошлом или в будущем… Я не знаю, куда вас заведет ваша историческая логика. Мне все равно, что вам придется изменить в мире. Жрите землю. Но дайте одному человеку выжить. И я помогу выжить вашим четырнадцати миллиардам, или сколько вас там уже наплодилось… — Боюсь, ты не представляешь… — начал Иван Иванович, но Шорохов врезал ногой по креслу, и тот откатился к стене. — Бояться будешь потом! — рявкнул Олег. — Тебе сейчас охота схватить прибор и ломануть с ним куда-нибудь… Это известно. Запустить меня на седьмой круг ты можешь и без моего согласия. И снова возить меня, как половую тряпку… Но тебе останется еще восьмой, последний. Поэтому не спеши. Мой программист мертв, других точек контроля не предвидится. Значит, сравнить с исходником меня уже некому. В любом случае я буду жить дальше. И если впоследствии выяснится, что ты меня обманул… Старикан просто не станет себя клонировать. Ты понял, потомок? Все, что я сделал за эти шесть кругов, и все, что я собираюсь сделать еще, — пойдет прахом. Кстати… Алексей обещал мне кое-что рассказать… — Он этого не знал. — Ты догадался, какой у меня вопрос?… — А ты должен был догадаться, какой у меня ответ Тебя беспокоит герметичность твоей биографии? — Герметичность, во-во То самое слово. Контейнер у меня герметичный, и биография такая же. Иван Иванович оттянул на свитере ворот и снял с шеи длинный шнурок с кожаным кошельком. В кошельке оказалась плоская металлическая коробочка, а в ней обычный мини-диск. — Не обычный, — возразил он, заметив разочарованный взгляд Олега. — Это имитация. Прочитать его могу только я, ваша аппаратура примет его за пустую болванку. Здесь и генокод, и мнемопрограммы. На этом носителе ты весь, от и до. Я принес его с собой оттуда. Так что мы вроде как земляки. По крайней мере мы появились в одном и том же времени. Шорохов осторожно взял диск и посмотрел его на просвет. — Ага, появились, — огрызнулся он. — Меня тепленького вытащили из сидирома, а тебя — из другого места. Но я не понял, как я очутился на должности Старикана. — Твой прототип — верховный координатор Службы. Реальный Старикан, проживший нормальную жизнь, у которой было и начало, и конец. Перед тем, как поставить барьер, мы его… — Выкрали, — подсказал Олег. — …вывезли. Отсканировали память, отрезали первые двадцать семь лет и заменили их топорной легендой. — Зачем? — Чтобы ты узнал, кто ты такой, и в старости распорядился себя клонировать. Потому что, кроме тебя самого, этим никто не занимался. Ведь прототип клоном не был. Так ты запустил наше кольцо. — А пропажа Старикана никого не смутила? — Он зашел в туалет, а вышел оттуда двойник, вот и все. Это было уже перед барьером. Ты приказал вырастить и активировать своего клона, поскольку у тебя в памяти остался единственный День рождения — выпускной тест. А через пару часов у вас наступил последний Новый год. — Сплошные праздники… — Но образцы в прошлое уже отправили, и начался твой первый круг. Зато мы достали Службу изнутри. Все, что сделано, — сделано ее же руками. — Так у меня еще и родственники есть?… Если они были у настоящего Старикана, то и у меня должны быть… настоящие. — Не исключено, — отозвался Иван Иванович — Какие-то, по идее, точно есть. Но ты их не разыщешь. Тебе же не память корректировали, а забивали скорректированную программу. Кроме нее, у тебя нет ничего. — Да… В общем, примерно так я все и представлял. Хотя надеялся, что история у меня окажется поинтересней… Но биографию никто не выбирает. И другой, за номером «два» не будет… Иван Иванович бросился к Шорохову, но тот уже опустил каблук на диск и с хрустом провернул. |