Онлайн книга «Механика вечности»
Слово «простой» он произнес с едва заметным ударением: кто захочет – расслышит, кто нет – пропустит мимо ушей. Я расслышал. И догадался, что с усатым нас разделяет не столько прилавок, сколько разница в положении. Как и с тем, в мокрой шляпе. С Одоевским. Положение – у меня? – Значит, водку не наливаешь. Ну, а поесть-то у тебя можно? – Вы, Михаил Алексеевич, сегодня такой загадочный… Проверяете нашего брата? Это правильно. – Нет, я серьезно. Кушать хочется. Написано же: «покушай». – Приготовить, конечно, недолго, но если честно, Михаил Алексеевич… Я ведь не ожидал, что вы заглянете, – снова разволновавшись, залебезил хозяин. – Если б заранее – тогда другое дело… – Короче, – оборвал я. – Может, как всегда, обойдемся наборчиком? – Давай как всегда. Хозяин убежал в подсобку и вынес оттуда бумажный пакет, доверху набитый консервными банками. – Вот так, за донышко, – заботливо проговорил он. – Порвется, не ровен час. – Спасибо. Сколько с меня? – Ну что вы, Михаил Алексеевич! Обижусь. – Бесплатно, что ли? – Вы так спрашиваете, я прямо не знаю, – засмущался усатый. – Ведь я вас очень уважаю, мы все вас очень уважаем, поверьте. – Послушай, скажи мне одну вещь. Считай за шутку, или как хочешь, – я поставил пакет на стойку и положил руку ему на плечо. – Кто я? – Заступник наш, спаситель… – Кто я такой? По должности. – Ну, если угодно… Вы заместитель куратора муниципального района «Перово», Николая Трофимовича заместитель. Кланяйтесь от меня, как увидите. Очень все… – Что еще за куратор? – Уполномоченный наблюдателя по Восточному сектору, – испуганно проговорил хозяин. – Какой наблюдатель, какого сектора? Рожай быстрее, что мне из тебя по капле выдавливать приходится? – Восточного сектора. Наблюдатель ООН, мистер Ричардсон. – Англичанин? – Американец. – Вот теперь ты мне скажи, мурло, откуда в Москве взялся какой-то Ричардсон? – Не знаю. До него Баркер был. – А до Баркера? Усатый прищурился, сканируя меня своими холодными глазами. Маска лакейства вдруг спала, и за ней проступила горечь. Нормальное человеческое чувство. Я перегнулся через прилавок и прислонился лбом к его жесткой шевелюре. – Ташков я, да. Только не тот, не иуда. Маминой могилой клянусь. – До Баркера я служил в милиции, – прошептал усатый. – Ничего жили, нормально. Всем было хорошо. А потом мы на гансов сбросили бомбу. Прямо на Ригу. А потом на Вильнюс. И правильно сделали. Он рассказывал, а я слушал и тихо сходил с ума. Мои фантастические придумки не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось в действительности. Я плохо помню, как вернулся. С кем-то здоровался, кого-то спрашивал, кому-то обещал. Все, кто меня узнавал, стремились показать, как они меня любят. И Николая Трофимовича тоже. И мистера Ричардсона. Они растекались в слащавых улыбках, изгибались, как раненые черви. Их лица говорили: да, Михаил Алексеевич, мы черви. За их зрачками прятался страх. Ксению я застал в полном оцепенении. Она сидела на кухне, прямо на полу. Рядом стояла пепельница, но похоже, она в нее ни разу не попала. – Поздравь меня, я здесь популярен. Книжки уже не пишу, служу полицаем. Она оторвалась от созерцания своей коленки и затравленно посмотрела на меня. – Ты не взял деньги. – Меня кормят бесплатно. Они меня ненавидят, все! За что? Меня!! – Деньги, – потерянно молвила Ксения, рассыпая по линолеуму ворох синих, с желтыми разводами, бумажек. – Это рубли. Наши новые рубли. Ты богатый человек, Миша. Но это… ладно. Я смотрела телевизор. Много интересного… Мы собрали все, что нам стало известно, и из этих осколков составили относительно полную картину. Некоторые фрагменты в ней отсутствовали, но того, что мы узнали, было достаточно. В две тысячи третьем году Латвия, Литва и Эстония вышли из состава России и объединились в Балтийский Союз. Через год, в две тысячи четвертом, отношения между Россией и Балтией испортились, и Союз попросился в НАТО. В две тысячи пятом Российская Федерация нанесла ядерные удары по Риге и Вильнюсу. Сто двенадцатая воздушно-десантная дивизия захватила территорию бывшей Эстонии. Причину военного конфликта мы с Ксенией так и не выяснили. По роковому стечению обстоятельств за два часа до бомбежки Балтийского Союза в Женеве собрались главы государств – членов НАТО. Вопрос о приеме Балтии в свою организацию они решили положительно. Юридически Российская Федерация атаковала одну из стран НАТО. Россия вывела войска с территории Эстонии и принесла Союзу свои извинения. НАТО это не удовлетворило. В течение нескольких месяцев вся европейская часть России была занята так называемыми миротворческими силами ООН. Вскоре состоялись внеочередные президентские выборы. К тому времени вся Россия уже была под контролем «голубых касок». Страну потрясла волна протестов и мятежей. Президентом, как ни странно, был избран молодой, малоизвестный политик, абсолютно лояльный новым властям. Ведущую роль в управлении Россией на себя взяли Соединенные Штаты. Несмотря на то, что московское правительство было марионеточным, экономическая блокада Федерации продолжалась и набирала силу. Под давлением США от сотрудничества с Россией отказывались даже те страны, что были в нем кровно заинтересованы. После национализации все стратегические отрасли промышленности были отданы под временное управление иностранных специалистов. Летом две тысячи шестого патриотически настроенные офицеры подняли в Краснодарском крае мятеж, который через двадцать дней был задушен. ООН это дало повод затянуть гайки еще туже. На сегодняшний день Российская Федерация находилась в условиях чрезвычайного положения. За год с небольшим страна оказалась отброшенной далеко назад, превратившись из сверхдержавы в колонию. – Мы вернемся, – сказал я. – И постараемся исправить. – Вот этого мы больше всего и боялись. Последствия любого вторжения в прошлое непредсказуемы. Его влияние со временем нарастает в геометрической прогрессии. – Ага, нарастает. Драка в гадюшнике и десяток разбитых тачек. Чушь! Но исправлять все равно надо. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься? – Нет. Только ты напрасно развоевался, ты там не нужен. Хватит и одного раза. – Я понял, в чем дело. У моей бывшей осталась машинка. Машинка – это джокер. Никакие выстрелы и даже горы трупов не сравнятся с тем, что можно сделать с ее помощью. |