Онлайн книга «Семь грехов радуги»
– А мой маленький карманный почтальон провибрировал мне вот о чем. «Все отвалилось зпт и мудрый говорит тчк». К чему бы это?.. А! Думаю, речь идет о песне Андрея Макароныча… пардон, Макаревича «Костер». В оригинале, кажется, было… Все отболит, и мудрый говорит: каждый костер… не помню… предположим, по-своему дымит. Да, неплохо. Вот так, бывает, болит, болит, пока совсем не отвалится. Ну что, поплещем автору сообщения руками или перетопчется? – Звучит заранее заготовленная овация. – К сожалению, автор не оставил своих координат, и поэтому он не может по итогам передачи претендовать на наш главный приз, предоставленный фирмой «Фонос», поездку… не буду пока говорить, куда. Но не в страну глухих или плохо слышащих, как могли подумать некоторые. В общем, сам виноват, раз поленился оставить свое имя и контактный телефон. Как говорят в народе, любишь кататься, люби и возиться. А не любишь возиться – катись! А я, Марина Циничная, напоминаю, что по-прежнему жду ваших звонков и сообщений на пейджер, только, пожалуйста, не забывайте оставлять свои контакты и тогда, возможно, вы получите от нашего спонсора столько бонусов и призов, что в другой раз подумаете трижды, прежде чем позвонить нам снова, – скороговоркой выпалила Маришка. – А у меня… – Але! – произнес юношеский голос, ломкий, с хрипотцой и гнусинкой. – Привет, Маринка! Как оно? – О! Все хип-хоп, суперно! – Я только что рэпак слушал. Ну, короче, Децила. – Вау! И чо? Вот как у нее это получается? Кто бы ни позвонил, Маришка всегда ответит в тон, с каждым легко найдет общий язык – если, конечно, захочет. Представится то пенсионеркой, то нимфеткой, то богемствующей студенткой, то сельской учительницей. После одного из эфиров я не выдержал и спросил: как в тебе все это уживется? Ее ответ меня, мягко говоря, ошарашил. «Знаешь, – проникновенно так сказала она, – как больной, страдающий разсемерением личности, мечтает о банальной шизофрении?» А я только пару раз клацнул челюстью и от дальнейших вопросов воздержался… – Ну, там где он поет… – Подросток напрягся и выдал речитатив: – Чёрный змей ползёт сзади он хочет наркопати достали все достали я хочу стрелять по нему словами без пощады… – Ма-ла-дой человек! – со старческим укором проскрежетала Маришка, но тут же переключилась на нормальный тон, видимо, вспомнила, что совсем недавно уже эксплуатировала образ старушки. – Или как теперь говорят, мол чел? Вы открываете мне… уши! Прямо как спонсор нашей рубрики, фирма-производитель уникальных внутриушных слуховых аппаратов «Фонос». До сих пор я и не подозревала, что в этой песне есть какие-то слова. И все равно я малость не догоняю, чего вы там умудрились расслышать не так? – Не, до этого места все понятно. Но потом он поет типа так: «Йо!» – И… – А мне типа послышалось как будто это… – Что? Слушай, чего ты мнешься, как шоколадка в лапе у штангиста? Как говаривал мой родитель, когда умаивался меня на ночь укладывать, не хочешь спать – не мучай папу. Так что давай кончай нервы на кулак наматывать! – Ну, этот… – застенчиво молвил поклонник хип-хопа, – «йог». – Вау! Вау! – завыла сиреной Маришка, а звук фанфар закруглил довольно скользкий разговор. – Кстати, о йогах, йоге и прочей индуистской мистике. Когда индийский йог проходит тест на соответствие – это вроде наших выпускных экзаменов, кто не знает – он должен за ночь на морозе… должно быть, на лютом индийском морозе… высушить теплом своего тела три мокрые простыни. А вот когда мы с мужем на Новый Год ездили на его родину, заметьте, в фирменном поезде, проводница предложила нам только две. Правда, там была еще наволочка, но я все равно оскорбилась. Спрашиваю проводницу, а почему простыни у вас не мокрые, а так, слегка влажные? А она говорит, мол, – сварливый голос безмерно усталой женщины среднего возраста, – хотите жаловаться – пожалуйста, идите к начальнику поезда, мне это все фиолетово. А я… А-а! А-А! Я рывком сел на кровати. Когда Маришка так кричит, значит, дело серьезно. Серьезней, чем уронить на ногу горячий утюг. Тогда она не кричала, только страшно шипела и все просила, пока я нес ее на руках в ванную: «Брось меня, командир, вдвоем нам не прорваться…» В эфире происходило что-то непонятное: суетливая возня и какие-то странные звуки, как будто вздохи великана. Потом два раза подряд проиграла заставка «Утренней побудки», программы, которая, по идее, должна пойти только в шесть утра. Потом, слава Богу, объявилась Маришка, сказала совершенно деревянным голосом: – Извините, я, должно быть, наговорила много лишнего… Затем снова пауза секунд на двадцать и в конце раздраженное: – Все, слушайте музыку! И первые аккорды «Лебединого озера». Что там у них стряслось? Захват радиостанции? Новая попытка государственного переворота? Я подозревал, что дело в другом, но именно эти мысли нервно метались в голове, пока я внезапно задрожавшими пальцами набирал Маришкин номер. Не тот, что для обычных слушателей, по нему не прозвониться, а специальный, для очень важных персон… И все недоумевал, почему с каждым нажатием кнопки меняется мелодия в динамиках, что за психопата они посадили за пульт? Только когда поднес трубку к уху, сообразил, что менялись не мелодии, а станции, а психопат за пультом – это, скорее, я сам. За пультом дистанционного управления, с которого пытался позвонить. Вторая попытка оказалась более удачной. Да и руки уже почти не дрожали. – Лиза, ты? Что там у вас происходит? Как это ничего? А что за ерунду вы гоните в эфир? Так послушай!.. Вот именно, «Лебединое озеро»! Совсем с ума сошли, так ведь можно полстраны до инфаркта… А что с Маришкой? Нет! Не ходи к ней. Просто переведи звонок… Жду. В трубке, чтобы ожидающий соединения не сильно скучал, то же «Лебединое озеро», отцифрованное почти до неузнаваемости. Медленно тянутся секунды. – Але! Как это не соединилось? Что с Маришкой?! Я не кричу… Кому это она звонит?.. Ладно, я… А номер продюсера свободен? Переведи на него! Снова Чайковский, видно, никуда мне от него сегодня не деться… И тут раздался звонок, непривычный, почти незнакомый. Я так давно не слышал его, что первые несколько секунд не мог узнать. Потом дошло: звонит второй аппарат в прихожей, старый, дисковый, два года назад замененный радиотелефоном. По непонятной причине мы не выбросили его и не отдали знакомым, а когда финансы позволили провести вторую телефонную линию, сугубо интернетовскую – установили на нее. Просто так, чтобы модем не скучал. Правда, я не помню, чтобы давал кому-нибудь номер второй линии… Прижимаю к уху трубку радиотелефона, походкой умирающего лебедя под соответствующую музыку скольжу в прихожую. Снимаю вторую трубку, подношу к свободному уху. Тут Чайковский наконец замолкает и родной, но заплаканный голос… два родных, но заплаканных голоса на редкость согласованно призывают к ответу: – Ты где был? – Пиво пил… – машинально отвечаю, сведя телефонные трубки под подбородком. |