Онлайн книга «Биоген»
|
– Ты залезал на крышу десятиэтажного дома? – Нет… Я в частном секторе живу. – Знаешь, как оттуда далеко видно! Все улицы города! Волгу! Мост! Цирк! Косу! Рынок! Все видно! Лешка смущенно молчит. Я продолжаю зарабатывать авторитет: – А знаешь, какие маленькие сверху люди? – Да ладно врать! Как они могут быть маленькими? – А так – как птицы! Сверху люди становятся меньше в сто раз! – Да ты брехун! – взрывается сосед. – Сам ты брехун! Они такие маленькие, что я даже яйцами не мог в них попасть! – Ты что, дурак, кидаться в людей яйцами? – ржет Лешка. – А ты как думал? – смеюсь я. – Поэтому тебя и положили сюда! – заливается мальчик. – А тебя положили, потому что ты два раза дурак! – От дурака и слышу! – приседает он от смеха. – С дураком и разговариваю! – не отстаю я. – А раз ты с дураком разговариваешь, значит, сам дурак! – Дуракам отвечают только дураки! – Дурак дураку сказал ку-ку, фигу показал, палец облизал! – не сдается Лешка. – Дураки не мы, прокричали грачи у берегов Невы, а наши врачи! – ошарашиваю я всех каламбуром. Сев на кровать и обняв подушку, Леха хохочет. Остальные ребята смеются вместе с нами. Успокаиваюсь… Вроде не страшно. Жить можно… – А где ты яйца брал? – интересуется Леша. – На чердаке. Голубиные. В палату заходит медсестра, закатывая перед собой медицинский столик. На столике разложены порошки и таблетки. Рядом с пилюлями стоят маленькие пластмассовые стаканчики, до половины наполненные водой. Она останавливается посередине палаты и выдает всем по списку лекарства. Дети приближаются к ней, кладут таблетки в рот и запивают водой. После приема лекарства каждый открывает рот и, вытащив язык, говорит медсестре: – Ээээээ! Она обращается ко мне: – Новенький, это твои лекарства. Я подхожу. – Выпей и покажи язык. Медсестра дает таблетки. Взяв стакан, я кладу лекарства в рот, запиваю их водой и проглатываю. – Язык! Он у меня розовый, шершавый, слюнявый и гибкий, какой и должен быть у здорового ребенка. – Зачем вам язык? – спрашиваю я. – Показывай! Я показываю. Когда она уходит, Лешка достает из-за щеки таблетку и несет ее старшему в палате пацану. Тот выплевывает еще две. Они хвастаются, у кого больше пилюль скопилось за неделю. «Ну и развлекуха», – думаю я. – У меня пять! – гордо объявляет Лешка. Подросток, с ухмылочкой: – Салага! У меня восемь! Ну, а ты, Тихоня, сколько? – поворачивается он к мальчику, с внешностью Пьеро. Тихоня чуть слышно отзывается: – Две. Подросток: – Тихоня, заканчивай лопать таблетки! Совсем разговаривать разучишься! Обращается к Лешке: – Проиграл. Твоя очередь! – командует он, отдавая все таблетки Лешке. Лешка зажимает их в кулак и идет к двери. Остановившись у входа, он некоторое время осторожно выглядывает в коридор и убегает. Подросток смотрит на меня: – Чего рот разинул? Таблетки он пошел в туалет выкидывать. Ты первый раз здесь? – Да, – отвечаю я. – А я третий! Зови меня дядя Витя! Понял? – Понял. – Не бойся! Если не будешь ябедничать, все будет хорошо. – Я не ябеда. В это время в коридоре раздается шум, и в палату вводят Леху. Большой, лохматый санитар крепко держит мальчика за ухо. С пунцовым от боли лицом Леха не то висит, не то стоит на цыпочках. Санитар приподнимает его еще выше, и Леха касается пола только большими пальцами ног. В этой стойке он напоминает мне танцора из одесского балета. Санитар накручивает ухо на лебедку своего толстого, как рог у барана, пальца и пытается выдавить из Лешки признание: – Ну? Говори, чьи еще таблетки выкидывать собирался? – Ничьи! Нашел я их под раковиной! – воет Леша. – Не ври! – продолжает медбрат. На шум приходит медсестра. – Что случилось, Степаныч? – Таблетки хотел выкинуть, заррраза! Медсестра засовывает руки в карманы белого халата и сквозь накрахмаленную ткань видно, как ее кисти сжимаются в кулаки. Глаза проникают мальчику в голову и начинают анализировать мышление ребенка, пытаясь разобраться в скоплении чувств, впечатлений и желаний. Но, запутавшись в этом бардаке, вылезают наружу и приклеиваются к Лешкиным зрачкам, надеясь считывать информацию с них. Информация скачивается отрывочными файлами, так большая часть глазных дисков залита слезами. Тогда она обращается к Леше напрямую, выговаривая каждое слово нарочито внятно и делая между ними паузы. – Леша… Чьи… Это… Были… Таблетки… – Под раковиной я их нашел! – пищит тот, пытаясь все время зависать в воздухе. Это у него получается плохо, и рука санитара постепенно поднимается все выше и выше. Степаныч, недовольный эластичными свойствами уха, рычит: – Вррееет он! В кармане они у него, в кулаке были! – И приподнимает Лешку за ухо, но тот опять растягивается, окончательно подрывая авторитет садиста. Медсестра пробегает по верхней губе язычком и беззвучным голосом шипит: – Леша, или скажешь правду, или получишь пеленание. – В туалете я их нашел! – вопит мальчик. Степаныч снова подвешивает больного, затем опускает его на пол и тут же вздергивает вновь, приговаривая при этом: – Привык, сволочь, к боли! Натренировался! Медсестра втягивает шею в халат, и ее глаза подергиваются голубоватой пеленой. – Анатолий Степанович, привяжите его к кровати. Продолжая взвешивать Лешкино тело и ухмыляясь в щетину правым уголком пухлых губ, Степаныч сипло протягивает: – Может, жесткое сделать? Повернувшись к двери, медсестра змейкой ускользает в коридор, бросая напоследок неожиданно резко: – Нет! Только привяжи. Алевтина Адриановна сама решит, как с ним поступить. Степаныч подводит Леху к кровати, и тот, облегченно вздохнув, ложится, размазывая тыльной стороной ладони по щекам слезы. Санитар достает из карманов халата бинты из плотного материала, и привязывает к кровати сначала руки, а потом ноги провинившегося подростка. Делает он это с любовью, не отрывая глаз от материи, которая ложится ровными стяжками, как изолента на лапту новенькой клюшки, регистрируя тело непослушного ребенка в необходимой для лечения позе. |