Онлайн книга «Некромант-самоучка, или Смертельная оказия»
– Шептала непристойности и в бокал что-то подлила, – поддержал его Макфарр. Падаль! Но стоило схватить за грудки и встряхнуть обоих, как в зал вошел посыльный с внушительным свертком. – Кому? – вопросил Эррас Тиши, знаком требуя отпустить близнецов и не наносить новых увечий. – Даррею Дао-дво от Намины Сумеречной, – провозгласил посланник. – С прощением… – ухмыльнулся кузен и совсем тихо, для Гера, добавил: – Навеянным действием дурман-травы. Ты в проигрыше, братец. А оказалось… Да, о прощении речи более не шло, о смягчении наказания для кузена – также. По правде сказать, от девчонки он такого подвоха не ожидал. Некромантка подошла к возмездию с юмором и творчески, опять проявила смекалку. Вот только материал! Проклятье, как можно было древнее оружие расплавке подчинить, а затем уже из него это непотребство слепить?! Узрев ее скульптуру, Эррас Тиши застыл, у Нубуса голос сел, Даррея затрясло от ужаса и позора, а всех остальных от смеха, хоть они и старались скрыть улыбки за удивленно вытянувшимися лицами. Суд закончился без слов, боялись рассме– яться. А потом, да, Гер сглупил, с опозданием поняв, насколько поторопился назвать сознательной сероглазую малявку, – она умудрилась обидеться на правду, еще и дверью хлопнуть сгоряча. Истинно, Таррах дернул спросить о проверке, а затем и открыть первую бутылку, вторую и… Следующее утро для метаморфа младшей ветви рода Дао-дво началось погано, под гул в голове и тонкий голосок ехидной лопоухой нежити. – М-дя-я-я-я! Два днь-ня моего отсутствий-я на лицо, вернее, на морду. Многоликий тяжело вздохнул и промолчал, но кука решила, что игнорировать ее никак нельзя. – Хозь-зяин, хозь-зяин! Неужели так сложно было закусывать? – Не ори, – прохрипел он. – Как не орать?! – возмутилась мелочь, набирая полную грудь воздуха, чтобы пропищать, надоедая своей персоной и правотой: – Й-я разве не проси-и-и-ила не наль-лягать? Просила. А ты!.. – М-м-м, – сняв ее с груди, скривился болезненно, выдохнул. – Что?! – Мелкая пакость выскользнула из его слабой руки, уперлась лапками в поросшие щетиной щеки. – Плохо, дя? Не отвечай, сама вижу, – и с заботой в шепчущем голоске вопросила: – Рассольчика принести или водички? – Уйди. – Что?! Совсем? – подпрыгнула она от возмущения и едва не провалилась в рот разведчика, приоткрытый в зевке. – Ой… – Тьфу ты! – Метаморф убрал с лица невкусную нежить, прищурил красный от недосыпа глаз. – Ладно, уши оставь и проваливай. В названную часть тела теневая вцепилась лапами, как в самую большую ценность, и, дрожа, отползла подальше от Гера. Посидела несколько мгновений, приводя дыхание в порядок и заикаясь: – А уши за-за-зачем? – Надеру, когда окончательно проснусь. И за дарительницу Сумеречную ты мне еще ответишь, – пообещал он и отвернулся. – Дя й-я знать ничего о дарительнице не знаю! – Она сама тебя сдала, – тихий смешок и ехидное подтрунивание: – Неприятно, дя? Несколько долгих мгновений было тихо, а затем раздалось возмущенное, но необиженное: – Хозь-зяин, ну ты и бь-бяка! – Не спорю, – откликнулся с зевком рыжий. Молчание, потом тихое: – А й-я тебь-бя все равно не оставлю. – Хм! Напомнишь об этом, когда наказывать буду, – шепнул Герберт Дао-дво и погрузился в дрему. Правда, разведчик совсем не учел того, что кука не высказалась, а потому еще долго ворочался под ее бубнеж и шипение. Подушкой отбиться уже не пытался, поганка растворилась в воздухе и с рвением, достойным похвалы, продолжила лекцию о вреде чрезмерных возлияний и крайней забывчивости, а именно: – Где же это видано! Напилсь-ся и все забыл… – Кука… – выдохнул он, мечтая, чтобы нежить заткнулась. – Не смей угрожать мне телесной расправой! Й-я, может, и маленькай-я, но за себь-бя постой-ять могу. – Теневая? – глухо позвал из-под подушки. – Вот лишишьсь-ся доступа к резерву, и что тогда? – Мелочь?! – И опять, отстаивая полюбившееся прозвище, поганка лопоухая намеренно не реагировала на окрики. – Молчишь?! Вот и правильно, – заявила наконец, набирая громкости в голосок: – А й-я молчать не могу… – Симпатяшка, чтоб тебя! – не выдержал многоликий. Секундное затишье и воодушевленное почти в самое ухо: – Дя-дя, хозь-зяин, й-я всь-ся внимание, что ты хотел? – Ох, шантажистка мелкая, доведет к Тарраху быстрее, чем Сумеречная. Теперь ясно, почему они так легко вошли в тайное содружество. Потому что похожи. – Уйди вместе с ушами и с хвостом. – Но а как же?.. – И столько недоверия в голосе, что метаморф выглянул из укрытия. Поняв, что привлекла все его внимание, пакость расправила уши, выпятила грудь и голосом верной до гроба нежити вопросила: – А как же задание? Й-я думала, оно у тебь-бя есть. Задание? Действительно, есть, не зря же многоликий всю ночь пусть и пил, но над книгами сидел, выявляя привычки и повадки нетопырей как самок, так и на всякий случай самцов. Что ж, подумав немного, он отправил теневую пометить тех особей, что следят за командой Его Высочества, попутно определиться с их полом и проверить, покидают ли соглядатаи свои посты. Выслушав все условия и получив заветное задание, кука улетела. Гер надеялся, что занял ее на весь день, а оказалось, лишь на час. – Хозь-зяин, й-я вернулась! – возвестила она, едва метаморф погрузился в более или менее приятные сны. – Что так быстро? – А-а-а, – бесшабашно тряхнула головой и улыбнулась, – своих соплеменниц к делу подключила! – Освободилась, значит, – прохрипел Дао-дво, вновь зарываясь под подушку и одеяло. – Молодец… Иди погуляй. – Не могу и не хочу, – заявила тварька, пролезая к нему и притискиваясь всем тельцем к шее. – Свое я отгуль-ляла, это во-первых, а во-вторых, й-я так по тебе соскучилась! Божечки мои… – Что? – Дя-дя, и по голосу, и по грубость-тям, и по гадость-тям! – заверила она и попросила: – Будь другом, не засыпай, еще чего-нибудь из вредности наговори. Или как нетопырей отвлекать будешь, расскажи. Расскажи-и-и-и! – Будешь приставать, посажу на диету, – пригрозил Гер тихо. – Будешь и дальше спать, покажу кошмар с Наминой в главной роли, – мстительно пообещала теневая. И Графитовый против воли вздрогнул, мурашками покрылся, мысленно помянул Тарраха, ибо сна уже не было ни в одном глазу. – Твою ж… Кука! – Ой, вот и мой родименький вернулсь-ся в мир бодрствующих! – воскликнула она и по дурной привычке сжала лапками его шею. |