Онлайн книга «О нем и о бабочках»
– От какой такой болезни, позвольте поинтересоваться? – Не от болезни. Надорвался… У него там на заводе огромный станок сорвало с фундамента, и заскользила железяка по разгильдяйски брошенным трубам. Так дядька три тонны держал целых десять минут, пока помощь не пришла. – Зачем же? – Добро спасал… – Чье? – Вот и я его перед смертью спрашивал: мол, дядь Вить, на какой хер? Это же не государственное предприятие, а преступно-олигархическое! Ты чего – добро капиталистическое пожалел? А он мне в ответ: не знаю, мол, на какой хер, как-то само получилось… И помер. А вы кем бабушке приходились? – Племянником меня считала… – Документики, – попросил. – Данные ваши перепишу. Поговорили еще о разном социальном и обсудили скандальную телевизионную программу. Нормальный собеседник этот участковый! Дверной звонок оповестил нас о прибытии труповозки. Приехавшие на вызов ребята угрюмо оглядывали пейзаж. – Давайте бумаги! – приказал полицейский. – Я распишусь. Заполните сами… – и ко мне обернулся: – Завтра справку о смерти получите, если никакого криминала. – Какой уж тут криминал! Участковый крепко пожал мою руку и отбыл по служебным надобностям. Угрюмые парни уложили Извекову на носилки и понесли по лестнице ногами вперед. – Я поеду с вами, – твердо сказал я, когда носилки затолкали внутрь старой «газели». Работники морга пожали плечами. Им было все равно. Даже денег не попросили. В машине трясло. – Старуха-то давно померла, – констатировал работник, который пошире в плечах. – Замумифицировалась! – Мумифицировалась, – поправил я. – Что? – Все хорошо, – успокоил. – Как Ленин, – заявил второй, поуже в плечах. – Ленин тоже мумия. – Его забальзамировали, – уточнил. – А тетушка моя жизнь праведную прожила, вот и не разложилась после кончины. – Я точно разложусь, – проговорил тот, который пошире. – И я, – кивнул тот, что поуже. После такого утверждения санитары уставились на меня. – Я не знаю, – замялся. – Впрочем, почему не знаю – тоже загнию через час, как вы. – Мне не хотелось расстраивать работников морга. Так и случилась наша компания – сбившись на общем понимании важных вещей. Который пошире достал из кармана униформы бутылку водки, а тот, что поуже, – пластиковые стаканы. Быстро разлили. – За нас! – За нас! Ну, и я повторил этот тост. Выпили не закусывая. Санитары наклонились над старухой и, глубоко вдохнув, занюхали водку. Я воздержался… Прибыли в морг 36-й больницы. На стук в металлическую дверь санитарам открыла женщина лет сорока, с крупной головой в маленькой медицинской шапочке. Бросила короткий взгляд и скомандовала: – Бумаги! Санитары передали судмедэксперту документы, а тот, что пошире, спросил: – Нина, ты не в духе? – Это ты, Жора, не в духе! – ответила работница морга. – От вас водярой несет, такой духан, а у меня работы полно! Давайте тащите на восьмой стол. Санитары занесли носилки внутрь, я семенил рядом. – Нина… – обратился к судмедэксперту. – Как вас по батюшке величать? – Соломоновна, – ответила суровая женщина. – Достойное имя подарено было вашему батюшке! – Вам дальше не положено! – Она достала из кармана банку с кока-колой, ловко вскрыла и выпила шипящий напиток до дна. Рыгнула в ладонь… – Видите ли, – попробовал объяснить я, – воля покойной такова, чтобы я, и только я, подготовил ее тело в последний путь. Только мне доверяла… – А вы кто? – Я?.. Я в некотором смысле гример… Это актриса Извекова, если помните такую… – Не помню. Мне все равно, кто ее будет снаряжать. Только извольте явиться послезавтра часов в семь утра. До этого времени я успею обследовать тело. – Можно ли не вскрывать? – попросил я. – Бабушке сто три года! Естественные, так сказать, причины… – Проведу визуальный осмотр, если не будет необходимости, резать не стану. – Спасибо, – обрадовался я. – Извекова… Нет, не помню… До свидания. Я откланялся и первым делом отправился к ближайшему банкомату и снял достаточно денег. Поймав попутную машину, попросил отвезти на улицу Герцена. – Дорога покажещь – пятьсот! – Дорого! За навигацию сотню скинь. – Садись, навигатор! В машине плохо пахло, двигалась она по дороге как-то боком, а водитель, узбек или таджик, бодро вторил своей национальной песне… Доехали, слава Всевышнему, живыми. Я расплатился пятисотрублевой бумажкой и услышал привычное: – Э-э, сдачи нет! – Нет так нет, – заключил. – Тогда я на сдачу твою музыку заберу, – и потянулся к автомобильному магнитофону. – Ай! – испугался таксист. – Музыка не трожкай! – Мои пальцы мертвой хваткой вцепились в приборную доску. – Щас, щас отдам. Че ты такой нервический!.. Получив свою сторублевку на сдачу, я вошел в магазин театральных принадлежностей, где купил белый прозрачный шифон в количестве двух метров и коробку театрального грима. Также приобрел колонковую кисточку и тушь для ресниц. Взял еще пару пуантов… На обратном пути я разменял сотенную, купив пачку сигарет без фильтра, достал из кармана извековский мундштук работы Тамплие, засунул в него «Приму», попросил в киоске зажигалку и подкурил… До сего дня я табака не пробовал, а потому всецело отдался новым ощущениям. Пуская дым носом, перекатывая его на языке, я не смог найти в курении ничего радостного, но и грустное в нем отсутствовало… Выбросив окурок в урну, решил, что иногда буду все же пускать дым, как грозные вулканы Камчатки – просто так, для форсу. Далее путь мой лежал в магазин готовой одежды итальянских марок, где после нескольких примерок я выбрал темный костюм, две рубашки, одну белую, другую черную, и к ним три пестрые модные бабочки. Подобрал ботинки и несколько пар носков. На выходе я столкнулся лицом к лицу с Иратовым, и меня передернуло. Он дольше положенного незнакомцу задержал на мне взгляд. Потупившись, я уставился на Верушкины бесподобной красоты ноги. Бочком покинул бутик, думая: как же Иратов может без него обходиться? И зачем он ТАКОЙ нужен Верушке? Возвращаясь к своему дому, я радовался, что теперь уж точно не встречу соседа Иванова. Наверняка этого нищеброда на пару лет определят в казенные апартаменты. Каково же было мое удивление, когда на привычном месте, на лавочке возле моего подъезда, я обнаружил довольного соседа. К тому же он был не один – обнимал за талию дородную женщину с черными мешками под глазами и с непрокрашенными седыми корнями малиновых волос. |