Онлайн книга «О нем и о бабочках»
– Я предпочел запомнить ее наизусть. Старый учитель улыбнулся: – Все можно выучить наизусть! Только не нужно – книгу не учат, а изучают, каждый день, тогда и Господь, пусть сияет его имя, возможно, оценит!.. Я вам книгу подарю. – Спасибо. – У нас их достаточно… Вы еврей? – В паспорте написано «еврей», потому я и заинтересовался. – Мама у вас кто по национальности? – То ли бурятка, то ли… Сейчас точно не помню. Но она точно откуда-то с Севера. – Значит, не еврей, – почему-то расстроился учитель. – Вам виднее. – Хотите стать? – Я думал, что уже, а сейчас не знаю… – Да, – покачал бородой учитель. – У нас по маме евреи. – А я читал, что по матери – это только потому, что после Вавилонского пленения думали, брать ли жен-неевреек и их детей от смешанных браков в Святую землю. Решили оставить в Вавилоне, чтобы не смешивать еврейскую кровь. Но только для этого приняли закон, что национальность определяется отныне по матери, а так до этого, конечно, по отцу была. Ну, и говорится, что сына и дочь рождает мужчина. Учитель почти рассердился: – Артефакт!.. Хоть отец у вас еврей? – Насколько знаю, да. – Метрики сохранились? – Мой дед – Иосиф Бродский. – Поэт? – Нобелевский лауреат. – Его личная трагедия. Набрав в рюкзак самых разных книг, Иосиф решил больше не посещать истринскую ешиву; ему показалось, что учиться самостоятельно будет гораздо продуктивнее. В конце осени Иосифа Иосифовича Бродского забрали в армию. Прощаясь с сыном, Даша казалась безутешной, будто в последний раз видела его. Она долго висела у него на шее и роняла огромные слезы из раскосых глаз: – Ты ведь даже стрелять не умеешь! – Мама, сейчас войны нет… А стрелять меня научат! Даша смотрела вслед удаляющимся автобусам с новобранцами и, как все русские женщины, махала им платком и кричала: – Береги себя, сынок! Иосифа на полгода отправили в учебку, чтобы армия заимела еще одного сержанта в своих рядах. Прибыв по месту предписания, он сразу попал на собеседование с майором Беличем, который интересовался умственным развитием обритого наголо новобранца с модельной внешностью: – Школу как окончил? – Ровно, без троек. – А что не поступил? Провалился? – Нет, никуда не поступал. В армию хотел. Белич смотрел на солдата с подозрением. Не доверял старый офицер патриотам, особенно в непатриотическое время. – Спортсмен? – Нет. – Рисовать умеешь? Нужен нам стенгазетчик! – Нет. – А чего умеешь? – уже с безразличием в голосе спросил майор. – В шахматы… – Разряд? – Так точно. – Чего из тебя все тянуть нужно! – разозлился Белич. – Какой разряд? – Первый… Майор откинулся в старом кресле из кожзаменителя так глубоко, что чуть было не опрокинулся. Впрочем, годы тренировок в балансировании не прошли зря, и он этого даже не заметил и потер руки от удовольствия: – Есть у меня здесь один полковник, уж очень охоч до шахмат. Приходится с ним играть, хотя он наголову сильнее. Еще и презирает потом: мол, что-то ты, Белич, мозгами не вышел!.. Обыграешь полковника – полгода в офицерской столовой питаться будешь! – Мне бы книги вернуть, – попросил Иосиф. – Не надо в офицерскую… – Они же на иностранном языке. – Даже на двух. – Вот видишь, – развел руками майор, полез в стол, вытащил конфетку, аккуратно развернул и, положив себе на выпяченную губу, ловко закинул в рот и спросил, понравился ли фокус. – А при чем здесь языки? – Может, это враждебная пропаганда? Откуда мне знать! – А кто у нас сейчас враги? – удивился Иосиф. – Мы сейчас со всеми дружим. Вон какая конверсия вышла. В армии, говорят, и патронов уже нет? – Ага, отсырели! Государство сейчас такие деньжищи в оборону вкладывает! – Нельзя так нельзя! А шахматы я давно бросил. – Чего ж нельзя? Я еще не решил! Что хоть за книги? – Новый и Ветхий Завет, вспомогательная литература. – Верующий? – Знающий. Белич вновь порылся в ящике стола и, выудив горсть леденцов, предложил Иосифу. Солдат принял угощение, и они оба захрустели мятными драже. – Сейчас все в религию подались. Во всем Горбачев виноват! Он начал страну разваливать! А Бога нет! – Ельцин поболее развалил. – И нынешний тоже верующий! – сморщился майор, отчего у него в ноздрях обнаружились два пучка волос, а когда физиономия приобрела прежний вид, растительность убралась восвояси. Иосиф улыбнулся. – Так играешь? – уточнил Белич. – Книги. – Решил… Разрешаю в Ленинской комнате читать! Можешь быть свободным! – Есть, товарищ майор! – Иосиф ловко развернулся на каблуках кирзовых сапог и зашагал на выход. И потекла у молодого человека армейская жизнь. Занятия по матчасти, физическая подготовка и столовка, где скудно кормили, и почти всегда перловой кашей с жирной селедкой. Казалось, что Белич забыл об Иосифе, а тому и спокойней от этого было. В свободное время он находился с книгами, что-то искал в них, подчеркивал и бубнил себе под нос на непонятном языке. За это его чуть свои здоровья не лишили, думая, что чечен. У всех еще были свежи в памяти две войны, а потому Иосиф получил несколько раз в лицо от будущих сержантов. – За что? – спросил он, сплевывая кровь. При этом солдат сохранял невозмутимость, а тон голоса его был почти безразличным. – За то! – ответили ему сослуживцы. – За то, что тварь, чечен! – И самый маленький из курсантов, по фамилии Тапкин, отвесил врагу сочную оплеуху. – Секунду! – попросил Иосиф. – Во-первых, я не чечен, а если бы и был таковым, так это сейчас почетно. – Я тебе дам «почетно»! – завопил маленький, осмелев, будто Голиафом сделался вмиг. Он размахнулся для очередного удара, но Иосиф, встав на цыпочки, получил тычок не в лицо, а в плечо. Было смешно, и будущий младший комсостав заржал. – Еще раз ударишь, – предупредил Иосиф, – умрешь! Солдаты затихли, ожидая продолжения. – Чего сказал? – прыгал обезьяной маленький Тапкин. |