Онлайн книга «Чернокнижник. Ученик колдуна»
Коляда кашлянул: – Поди сюда. Первуша на лавку с отшельником рядом уселся. – Предложение сделать тебе хочу, вьюнош. Ты ведь сирота и идти тебе некуда, так? – Так, – кивнул Первуша. – Коли не боишься меня, оставайся. Учеником к себе возьму. – А что делать надо? – Обучу травы да коренья знать, людей лечить будешь, пользу приносить. Человек – он заниматься по жизни чем-то должен. Кто-то пахать, сеять. Другой – бортничать или плотничать. Иные – торговать. Вот ты кем стать думал? – Как отец, пахать, сеять, жать. – Занятие доброе, выше хлеба на столе нет ничего. Но знания за плечами не носить, спину тяжестью не согнут. Не захочешь – сам выберешь себе дорогу, как вырастешь. – Согласен я, дядька! Коляда приобнял мальчишку: – Вот и славно. Стар я, знания свои да умения передать кому-то должен. Сладилось у нас. – Сколько же тебе лет, дядька? – До десяти считать умеешь? – Тятька научил. – У тебя на каждой руке пять пальцев, на обеих – десять. Мне семь раз по десять. – У! Раздался скрип снега, потом стук в дверь. – Открыто, входите! – крикнул Коляда и поднялся с лавки. Встретить гостя сидя – проявить неуважение. В избу, окутанная клубами морозного воздуха, вошла женщина, закутанная в шаль поверх длинной, до пят, телогреи. – Ой, беда у нас, Коляда! – Не голоси, Марфа. Что случилось? – Басурмане хозяина моего стрелой в руку ранили. Выдернуть стрелу пытались, да только древко сломали. Как бы огневица не приключилась. – В лесу укрывались? – Там, там, тем и спаслись. Сейчас в избы воротились. Не можно в мороз с детьми малыми ночь да день в лесу сидеть. Замерзли все. Избы выстыли, пока нас не было. – А то хорошо домашняя живность – тараканы да блохи – вымерзла, чище будет. Женщина завыла, бухнулась Коляде в ноги: – Выручай, как же мне без кормильца с тремя детьми! – Ты из Долгушихи? – Из нее, родимый. Третья изба с левой стороны. – Тогда погодь, соберусь. Коляда собрал в туесок тряпицы чистые, какие-то мази, травы, сам оделся. – Ты, Первуша, пока в избе сиди. Нет у тебя подходящей одежонки и обувки для такой погоды. Справим еще, дай время. В печи казанок стоит с вареной репой, поешь. Хлопнул дверью и ушел. Хорошо сказать – посиди. Первуша почти весь день один сидел. Скучно и страшно. Недобрый человек не забредет, Коляда о волке-охраннике говорил. А вдруг нечисть какая? Лес-то Ведьминым не зря прозвали. На двери никакого запора нет. Первуша вытащил ухватом из печи чугунок, открыл крышку. Запах вкусный пошел. Одну репу очистил, съел. Сладкая! За ней вторую, третью. Вкусная у Коляды еда. Чугунок крышкой прикрыл, в печь вернул, пусть томится. Возвратится Коляда, а еда теплая. За окошком смеркаться стало. От скуки Первуша зажег лучину от уголька в печи, стал разглядывать пучки сушеных трав, висящих на стенах. Иные снимал, нюхал, вешал на место. Ну и Коляда, видно, много знает, и память у него отменная, раз столько трав да корешков знает. Снял один пучок, понюхал. Запах приятный, даже голова слегка закружилась, поплыла. И вдруг окрик Коляды от двери: – Брось немедля! Первуша испугался, бросил. Как же Коляда вошел, если Первуша не слышал? Отшельник тулупчик повесил, с пола пучок подобрал. – Не знаючи – не трогай. Это терличь, рано тебе про ее силу знать, сначала другие изучи. – Хорошо, дядька, как скажешь. – Травка эта, отвар ее да с наговором, позволяет в любое животное али птицу на время превратиться. Без нужды не трогай, опосля узнаешь. Коляда присел на лавку, потер озябшие руки. – Марфа за исцеление мужа своего добрый кусок сала дала. Пшено у меня есть, завтра кулеш знатный сварим. Кулеш дома у Первуши делали иногда, когда было из чего. Сытное кушанье и вкусное. – Вот что, Первуша, завтра начинаем учебу. Мне тебе рассказать и показать много чего надо. А придет весна, вместе травы собирать да сушить будем. А теперь поужинаем да спать. Первуша засуетился. Чугунок из печи достал, на стол перед Колядой поставил. Старик хмыкнул одобрительно, всю репу съел. – Почивать давай. Лезь на печь, а я на лавке. – На печи двоим места с избытком, поместимся. – Так-то оно так, только в мои годы тепло не всегда пользу приносит. Странно Первуше такие слова слышать. По его мнению, тепло всегда хорошо, лучше, чем холод. А еще хотел спросить Коляду, почему он перед трапезой не крестится, молитву не читает и в красном углу избы икон нет. Решил – потом спросит. Первым утром встал Коляда, следом Первуша. Чай, не в гостях, теперь это и его изба. Дармоедов нигде не любят, помогать надо. До ветру сбегал, в чугунок снега набрал. Из сеней поленьев в печь подбросил. Когда растопился снег, а вода закипела, Коляда мешочек с пшеном достал, щедро сыпанул в чугунок две полные пригоршни, помешивать деревянной ложкой с длинной ручкой стал. По избе через время запах пошел. Когда пшено разварилось, Коляда попросил: – Ты помешивай, я сальца порежу. Коляда ножом настрогал промерзшего сала длинными тонкими ломтями, в чугунок бросил. Дух аппетитный из чугунка пошел, у Первуши спазмы в желудке пошли. – Горячее сырым не бывает, – изрек Коляда, вытащив чугунок из печи. А Первуша уже ложку приготовил. – Не торопись, отрок, немного остыть должно, настояться. У Первуши рот слюной полон, глаз от чугунка не отводит. Коляда на лавке напротив устроился. – А скажи, дядька, почему ты не крестишься и «Отче наш» не читаешь? – осмелился Первуша. – Бог у каждого в душе свой. Главное, истово верить и веру свою не предавать. А ходишь ли ты в Божий дом или нет, дело второе. Первуша не понял ничего, но подумал – попозже поймет. Тем более кулеш поспел. – Миски давай. Мальчик принес миски, Коляда наложил каждому полную. Было непривычно. У них дома все ели из чугунка по очереди, черпая ложками. Отправил ложку кулеша в рот. У, какая вкуснятина! Заторопился. Коляда строго заметил: – Не поспешай, никто еду не отберет. Стыдно Первуше стало. Начал на Коляду поглядывать. Тот ложку в рот, ждут не спеша, и Первуша повторяет. Наелись досыта. – Теперь приступим к учебе. Первуша полагал, что Коляда станет про травы рассказывать, а он начал о разных органах у человека. Для чего глаза человеку, уши, руки, ноги, да какие болезни приключаются, да как распознать. Первуша раньше никогда об этом не задумывался. Глаза – глядеть, ноги – ходить. По младости лет болезни его не коснулись. Так – чихал иногда да сопли пускал, когда простужался, но это редко бывало. Мать в таких случаях малиной сушеной поила да в бане парила. Только баню натопить не просто. Пока воды в котел натаскаешь, дров принесешь да протопишь баню, полдня уходит. Потому мылись всей семьей сразу, впрочем – как все в деревне. И теперь слушал Коляду, открыв рот. Не обремененный знаниями молодой мозг впитывал каждое слово, как губка. |