Онлайн книга «Бумажный занавес, стеклянная корона»
|
– Поясница моя, поясница! – Андрюшенька, ты был бесподобен! Кармелита расцеловала администратора в обе щеки. – Грим смажешь, милая. – Дайте кто-нибудь полотенце! – Нет, как он глаза выпучил, а? Видали? Гогот, шутки, похлопывания по плечу. Сергей почувствовал себя участником карнавала, вокруг которого кружатся звериные рыла. – Очень смешной розыгрыш, – без улыбки сказал он. – А не надо нос совать куда не следует! – пропела Медведкина, недобро улыбаясь. – Ко мне сунулся, к Богдану залез. Везде ходит, вынюхивает… – Здесь, малыш, так себя нельзя вести, – низким голосом сказала Кармелита. – Будешь выглядеть дураком. Все правильно. Именно дураком себя Бабкин и чувствовал. Купиться на такой примитивный розыгрыш! Больше всего жаль было собственную спину. Все-таки тащить и сундук, и Решетникова, пусть даже с помощью водителя – это вам не кот начхал. – А вас мама в детстве не учила, что шариться по чужим вещам нехорошо? – прищурилась Анжела. Ее муж поднял палец с таким видом, словно собирался произнести откровение. – А ведь он, девки, спереть что-нибудь хотел! – А что? У меня с собой, между прочим, камушков на пять миллионов! – Медведкина прижала руки к груди. – Ваши камушки все-таки не шестьдесят килограмм весят, я надеюсь? – мрачно сказал Сергей. Но его не слушали. – Надо и другие вещи проверить! – волновалась балерина. – Пустили козла в огород… – Доверили человеку вещь донести, а он! И все громче, быстрее, напористее. Бабкин никогда бы не подумал, что четыре человека способны производить столько шума. «Певцы. Глотки драть горазды». – А что у нас тут за веселье? Сам Богдан, а за ним Олеся и Виктор Бантышев ввалились в комнату. Из-за спины Бантышева робко выглядывала «бедная родственница». Сразу стало очень тесно. – Неужели клюнул? – обрадовался Бантышев. Грегорович гулко захохотал и похлопал себя по животу. – А я ставила на вас, – протянула Олеся с укоризненной гримаской, обращаясь к Сергею. – Экий вы, мужчина, нестойкий! Похоже, сказал себе Бабкин, все были в курсе намечавшегося развлечения. Но винить, кроме самого себя, некого: не полез бы, куда не следует, не стал бы посмешищем. – Представьте, каково было Андрюше трястись в этом ящике! – Между прочим, спина до сих пор болит! Бабкин запоздало пожалел, что не грохнул свою ношу об пол. – Э-э, в честь чего движуха? – нараспев протянули сзади. Джоник стоял в дверях и, прищурившись, разглядывал всю честную компанию. За его спиной темной глыбой высился Жора. – Телохранитель твой отличился, – со смешком сообщил Грегорович. Вокруг захихикали. Джоник обвел всех глазами, и взгляд его остановился на Бабкине. – Что значит – отличился? – неприятным голосом спросил он. – Ах, Ринатик, это всё я виновата! – с улыбкой женщины, которой все всегда прощают, заворковала Медведкина. В ее исполнении все эти ужимки и ухмылки смотрелись, как попытка престарелой воспитательницы детского сада сыграть снежинку на утреннике. – Но ты ведь извинишь меня, правда? Джоник на снежинку не клюнул. – А подробнее? – Ну, он, типа, шарился тут везде, – добродушно вступил Никита Вороной. – Вынюхивает, значит. Прется куда не надо. К Таньке вон в декольте залез. – И нашёл там что-нибудь? – театрально удивилась Кармелита. Балерина в ответ скривила губы, но промолчала. – Короче, это… Проучить его решили малость. – Проучить, – кивнул Джоник. – Моего телохранителя. «Самое время перестать им скалиться», – подумал Бабкин. Ему не нравились ни интонации, ни выражение лица его нанимателя. Илюшин предупреждал, что там, где у других людей чувство собственного достоинства, у Джоника мания собственного величия, а такие люди склонны любую шутку рассматривать как покушение на свой королевский титул. Но его мысленному совету никто не внял. – Мы, значит, Андрюху раскрасили под труп, запихали в ящик, а твоему остолопу сказали, что там, значит, платья Танькины, – весело продолжал Никита. – И, типа, их надо сюда притащить. Он и поволок. – Ой, представляю, как Андрюшенька там исстрадался в сундуке, – всхлипнула балерина, вытирая слезы от смеха. – А как мы тут исстрадались! – подхватила Кармелита. – Гадали, бросит он сундук или дотащит… – И потом сидели тише мышей, ждали: сунется он внутрь или не сунется! – А я не сомневалась! – Не, я думал, может, постесняется. – Брось, Никита, такие не стесняются. Ты посмотри на его морду! – Закончилось все предсказуемо, – звучный голос Кармелиты перекрыл все остальные. – Малыш твой сунул нос под крышку, заорал как ошпаренный… – …начал звать маму, – подхватил Бантышев. – …заплакал, перекрестился… – …чур меня, кричит, чур! – …и крышку, крышку захлопывает! – …а оттуда уже Андрюша лезет! Никита Вороной загоготал. – Долго будете упражняться, шутники? – поинтересовался Джоник. – Сколько захотим, столько и будем, – очаровательно улыбнулся Бантышев. – Ты сам подставился, Джоник! Приволок с собой двух баранов… – Как будто здесь на тебя кто-нибудь собирается покушаться! – засмеялась Олеся. – Здесь? Да нигде не собирается! – Неуловимый Джо! – фыркнула жена Вороного. – Неуловимый Джоник! – моментально поправил Бантышев. Бабкину показалось, что даже у телохранителя дрогнули губы. – Ну, зачем вы так, – укоризненно воззвал Грегорович. Он тщетно старался спрятать мальчишескую ухмылку и придать лицу хоть сколько-нибудь строгое выражение. Кармелита в ответ состроила удрученную мину: – Прости, Джоник. Каждому из нас может потребоваться защита. Особенно когда все вокруг выше тебя… Снова откровенный смех. Джоник был чуть ниже даже маленькой Олеси Гагариной. Грегорович замахал руками: – Прекратите! Хватит глумиться! Джоник, проехали. – Он примирительно улыбнулся. – Твой телохранитель облажался, мы над ним подшутили. Инцидент исчерпан. Танька, я пришлю кого-нибудь – пусть этот гроб вернут в гараж. Кто пожал плечами, кто пробормотал под нос что-то недовольное, но все потянулись к выходу. Грегоровича слушались: то ли потому что он был хозяин дома, то ли уважали за заслуги. Бабкин еще за ужином отметил, что все эти люди, жестоко и безжалостно вышучивающие друг друга, не отказывающие себе в удовольствии полоснуть коллегу по цеху острыми бритвами насмешек, стихают, едва Богдан призывает их к порядку. |