Онлайн книга «Охота на гончих»
– Идите к нам, отец Теодор! – услышал Творимир и поднял голову. Один из давешних замерзших иноземцев у жаровни в углу, скинув плащ, приветственно махал рукой монаху. – Идите, у нас место найдется! Докушаете спокойно. Что ж вы опять по холоду скитаться пойдете? А нам не в тягость, правда, друзья? Его приятели, зябко кутаясь в плащи, кивнули. И подвинулись на лавке, освобождая место для еще одного человека. Губы священника тронула тихая улыбка: – Благодарю… – И на этих шутников деревенских не обижайтесь, – скорчив надменную мину, добавил сочувствующий. – Вечно они бузят, коли в мошне пусто! А там, почитай, круглый год ветер гуляет: кому такие-то репьи под боком нужны?.. Норманнский заводила зыркнул на наглеца мрачным взглядом: – Пасть захлопни, подвывала! Договоришься когда-нибудь. – И правда, Седрик, – негромко проронил отец Теодор. – Не ругайся, стыдно… Всяк свое понятие имеет. Не нам осуждать. Он, опустив глаза, притулился возле жаровни, сдувая с краюшки прилипший сор. Ивар улыбнулся другу: – Ну вот видишь? Все устроилось, надо было просто подождать. Гнев, друже, плохой советчик. Творимир не отозвался. Он с любопытством изучал взглядом неожиданного заступника: нескладного седого человека со впалыми щеками и красным носом. По внешности скорее англосакс, хотя с монахом он говорил на чистейшем гэльском. Пьяница, определенно. И что только у них с таким-то божьим смиренником общего может быть? – Ну, пусть! – поерзав, вздернул малиновый нос тощий Седрик. – Им оно зачтется! А вас, отче, я лучше песенкой порадую… Ивар, следом за воеводой повернувший голову к дальней жаровне, увидел в руках Седрика лютню и приподнял бровь: – Ты смотри-ка, бард? А смелости, однако, ему не занимать: толпу мордоворотов «репьями» обозвал и в ус не дует. Рисковый старикан. Или к нему тут уже привыкли просто? Один из товарищей храброго музыканта, наклонившись к его уху, что-то сказал. Седрик покосился на гомонящих наемников, склонил голову набок и ухмыльнулся: – С нашим удовольствием!.. Он откинул в стороны полы плаща и, пристроив лютню на коленях, тронул струны. Один аккорд, другой… Взгляд барда, наткнувшись на сидящего рядом священника, вдруг посерьезнел. Пальцы замерли на мгновение, взлетели вверх и вновь упали на дрогнувшие струны. Мелодия изменилась. А по шумной зале поплыл надтреснутый голос: Давно исчезла позади Ирландия моя, Летит к Драконовой Земле крылатая ладья, Дорогу знают моряки, и сквозь густой туман К пределам приближаюсь я мне неизвестных стран! Так было… С юных лет я жил в обители святой, В душе моей всегда царил молитвенный покой… Лорд Мак-Лайон молча смотрел на отца Теодора. С каждым новым аккордом, с каждым новым словом, слетавшим с губ Седрика, священник становился все бледнее и бледнее. Читал, молился и учил смиренных простецов, И переписывать любил труды святых отцов В своем скриптории… Но вот случилось злым ветрам Пригнать лихих норманнов флот к ирландским берегам. И не спаслись от их секир ни знать, ни простецы… И что им был мой монастырь, что братья и отцы? Что книги – мудрости исток – работа долгих лет? Кто служит демонам – жесток, в том состраданья нет! Забрали злато с серебром, а то, что не металл, В своем неистовстве слепом пожар уничтожал… А я – священник молодой – случайно уцелел, И навсегда, давим тоской, в себе запечатлел: Руины Божиих церквей, развалины домов, Убитых маленьких детей и безотрадных вдов… Разговоры в зале постепенно стихали, взгляды присутствующих один за другим устремлялись к дальнему углу, где сидел бард со своими друзьями. Даже наемники, оставив препирательства, повернули головы. Священник, стиснув в руке помятую краюшку, застыл на лавке каменным изваянием. – Творимир, – шепнул Ивар, осененный внезапной догадкой. – Да ведь этот Седрик про него поет? Русич медленно кивнул: в лице безответного брата Теодора не было ни кровинки. Пускай среди своих друзей безумцем прослыву – Мне жаль язычников лихих! Поэтому плыву Я прямиком в драконью пасть. А также для того, Чтоб злую отвести напасть от края моего. Разить язычников мечом? Я этому не рад… Они, в невежестве своем, обречены на ад. Не против плоти брань веду, а против Сатаны! Пусть злые идолы падут! Пусть люди той страны… В полумраке замершей, как перед грозой, таверны жалко брякнула об пол чья-то ложка. Семерка норманнов у двери, не сговариваясь, опустила на стол сжатые кулаки. Но бард, казалось, этого даже не заметил: он остервенело терзал струны рыдающей лютни, вторя ей уже не хрипло-испитым, а звучным и сильным, как у молодого, голосом: За горизонтом стонет гром, и молния блестит – Быть может, то свирепый Тор мне яростно грозит? Он шлет на нас жестокий шторм, досадою горя, Да только мы не повернем обратно корабля. О Тор, что северных волков на бой благословлял! Пил кровь поверженных врагов и жалости не знал! Я не боюсь твоих жрецов, твоих жестоких слуг! Кто жизнь свою отдать готов, тот не бросает плуг. Силен ты нынче, спору нет, но твердо знаю я – Преобразит Господний Свет норманнские края. Меня ты в силах умертвить. Что ж, я приму венец, Коль чашу суждено испить… Но это – не конец! На месте гибели моей, пусть через много лет, Веселый колокольный звон провозгласит рассвет. Нет, не к кумиру твоему, из хижин и палат, На Божью Службу, к алтарю, норманны поспешат. А если к капищам твоим случайно кто придет, Он лишь обломки на земле разбитые найдет! И вместо рощи в честь твою увидит он пустырь… И это будет месть за мой сожженный монастырь! Пусть Один, Локи, Фрейя, Тор грозят расправой мне – Лети, крылатая ладья, к Драконовой Земле!
[21] Последний аккорд оглушительной трелью взлетел к закопченному потолку общей залы. И оборвался на пределе, невидимыми осколками осыпаясь вниз. В наступившей тишине стало слышно, как тяжело, с присвистом, дышит рисковый бард Седрик… Увы, общее оцепенение было недолгим. Застонали отодвигаемые скамьи: это медленно поднялись со своих мест семеро норманнских наемников. Лорд Мак-Лайон тоскливо выругался. И, услышав за спиной скрип половиц, поднял голову. – Алиса! – На лице королевской гончей было написан такой неподдельный восторг, что подавальщица невольно сбилась с шага. – Ангел мой! Ну наконец-то!.. – Все б мне так радовались, – польщенно буркнула супруга хозяина. И сделала приглашающий жест рукой. – Пойдемте. Химиш гостей выпроводил, вас ждет не дождется. А… чего тихо-то так? |