Книга Убийство в теологическом колледже, страница 89. Автор книги Филлис Дороти Джеймс

– То есть она вам ничего не рассказывала?

– Только то, что собиралась выйти замуж, что эта свадьба должна быть сохранена в абсолютной тайне и что ей нужна моя помощь. И я помогла.

– А могла она кому-нибудь довериться?

– Священник, который ее венчал, отец Хьюберт Джонсон провел с ней перед смертью очень много времени. Я помню, что он ее причащал и слушал исповедь. А я следила, чтобы их не тревожили, когда он был с моей пациенткой. Должно быть, она рассказала ему все: как другу или как священнику. Но он сам был на тот момент серьезно болен и через два года скончался.

Кейт и Роббинс узнали все, что могли и, поблагодарив мисс Фосетт за помощь, вернулись к машине. Хозяйка наблюдала за ними, стоя в дверном проеме, поэтому Кейт сначала вывела автомобиль из поля ее зрения и лишь затем нашла подходящее место на обочине и остановила «ягуар».

Она взяла телефон и с удовольствием произнесла:

– Есть сдвиги. Наконец-то мы на что-то наткнулись.

4

После ланча, на котором отец Джон не появился, Эмма пошла наверх и постучала к нему в личные апартаменты. Она боялась встречаться с ним, но когда священник открыл дверь, он выглядел почти так же, как и всегда. Его лицо посветлело, и он пригласил девушку войти.

– Отец, мне так жаль, просто нет слов, – сказала она, еле сдерживая слезы.

Эмма одернула себя, вспомнив, что пришла утешить, а не добавлять душевных страданий. У нее возникло ощущение, что она успокаивает ребенка. Захотелось взять его на руки.

Отец Джон провел ее к стоявшему перед камином креслу – в котором, как она догадалась, раньше сидела его сестра, – а сам сел напротив.

– Эмма, – начал он, – не могли бы вы кое-что для меня сделать?

– Конечно, отец. Все, что угодно.

– Одежда. Я знаю, что ее нужно разобрать и раздать. Может, сейчас и рано думать об этом, но вы же, наверное, к концу недели уедете. И я хотел вас об этом попросить. Знаю, миссис Пилбим не отказалась бы помочь. Она очень добра. Но я бы предпочел, чтобы это сделали вы. Может быть, завтра, если удобно.

– Конечно, отец, я все сделаю. Днем. Сразу после семинара.

– Все ее вещи в спальне, – сказал он. – Там вроде должны быть драгоценности. И если они есть, не могли бы вы их забрать и продать? Я бы хотел пустить эти деньги на благотворительность в помощь заключенным. Думаю, найдется какая-нибудь подходящая организация.

– Уверена в этом, отец, – сказала Эмма. – Я постараюсь выяснить. Но может, вам стоит сначала взглянуть на драгоценности? Вдруг вы захотите что-то оставить?

– Нет. Спасибо за заботу, Эмма, но лучше все увезти.

Повисло молчание, а потом он сказал:

– Утром приходили из полиции. Осматривали квартиру, ее комнату. Инспектор Таррант привел одного из этих офицеров, который обыскивает, в белом халате. Представил его как мистера Кларка.

– И зачем они обыскивали квартиру? – резко спросила Эмма.

– Мне не сказали. Они были недолго, осмотрели все очень аккуратно. Почти незаметно, что был обыск.

Снова возникла пауза, после которой священник признался:

– Инспектор Таррант спросил, где я был и что делал прошлой ночью между повечерием и шестью утра.

– Но это же недопустимо! – выкрикнула Эмма.

– Как сказать, как сказать, – печально улыбнулся отец Джон. – Им положено задавать такие вопросы. Инспектор Таррант проявил тактичность. Он просто выполнял свою работу.

«Слишком много горя приносят люди, – сердито подумала Эмма, – заявляющие, что просто выполняют свою работу».

– Заходил судмедэксперт. Впрочем, думаю, вы слышали, как он приехал, – прервал ее размышления тихий голос отца Джона.

– Его, должно быть, слышала каждая душа. Он особо не скромничал.

– Да, вы правы, – улыбнулся отец Джон. – Так вот, он тоже не стал задерживаться. Коммандер Дэлглиш поинтересовался, хочу ли я присутствовать, когда будут выносить тело, но я решил, что лучше посижу здесь, тихо, сам с собой. В конце концов, то, что они выносили, не моя Агата. Агата уже давным-давно не с нами.

Эмма не совсем поняла, что имел в виду отец Джон. Но эти слова раздавались в ее голове погребальным звоном. Поднявшись, чтобы пойти к себе, она снова взяла священника за руку:

– Тогда увидимся завтра, отец, я приду, чтобы упаковать одежду. Вы уверены, что больше ничего не нужно?

Он поблагодарил ее, а потом добавил:

– Есть еще кое-что. Надеюсь, я не злоупотребляю вашей добротой, но не могли бы вы разыскать Рафаэля? Я его не видел с тех пор, как все случилось, и боюсь, это причинит ему сильнейшую боль. Он всегда к ней хорошо относился, и я знаю, что она любила его.

Эмма нашла Рафаэля на краю утеса, примерно в сотне ярдов от колледжа. Когда она подошла, он сел на траву, уставившись на море. Она села рядом и протянула руку.

– Она – единственная, кто здесь обо мне заботился, – сказал он, не поворачивая головы.

– Ошибаешься, Рафаэль. Ты знаешь, что это не так! – воскликнула Эмма.

– Она заботилась обо мне. Обо мне. Рафаэле. Не как об объекте, к которому нужно проявлять великодушие. Не как о подходящем кандидате на пост священника. Не как о последнем из Арбетнотов, хотя я и незаконнорожденный. Тебе наверняка рассказывали. Подкинули сюда ребенком в какой-то соломенной переноске – знаешь, мягкой такой, с ручками с двух сторон. Уж лучше оставили бы меня в камышах около озера, но, видимо, моя мать решила, что там меня не найдут. Ну хоть додумалась подкинуть ребенка к колледжу. У священников не было особого выбора. Однако это дало им возможность на протяжении двадцати пяти лет чувствовать собственное великодушие, практикуя милосердие.

– Ты понимаешь, что они так не считают.

– Но так считаю я. Знаю, звучит, как будто я жалею себя любимого. Да, я эгоист, да я жалею себя. Сам в курсе. Я раньше думал, что все наладится, если смогу уговорить тебя выйти за меня замуж.

– Но это же смешно, Рафаэль. И когда ты мыслишь ясно, ты это понимаешь. Брак – это не лекарство.

– Это внесло бы в мою жизнь некую ясность. Это бы меня остепенило.

– А разве церковь тебя не остепеняет?

– Остепенит, когда я стану священником. Без шанса развернуть все назад.

– Тебя никто не заставляет становиться священником, – хорошо подумав, сказала Эмма. – Это твое решение, и только твое. Если ты не уверен, не надо.

– Ты говоришь сейчас как Грегори. А если я ссылаюсь на «призвание», он советует не рассуждать, как персонаж из романа Грэма Грина. Нам лучше возвращаться.

Он замолчал, а потом рассмеялся:

– Когда мы выбирались в Лондон, она порой становилась ужасной занудой, но я никогда не жалел, что ездил именно с ней.