Книга Легенды красного солнца. Книга 3. Книга Превращений, страница 85 – Марк Чаран Ньютон

Они внесли ее в экипаж и опустили на пол.

– Я останусь с ней, – сказал Фулкром, и это была не просьба, а приказ.

В одной из многих темноватых комнат рыцарской резиденции на вершине утеса с Лан сняли форму – отчего Фулкрому стало неловко, – и их взглядам открылась ужасающая картина порезов и кровоподтеков. Можно было лишь догадываться, что с ней делали. Команда культистов погрузила ее в ванну с соляным раствором, стоявшую на хирургической платформе. В раствор также опустили концы каких-то проводков, включили машины. Металлические артефакты загудели и ожили.

Он нервно мерил шагами комнату снаружи, вслушиваясь в бульканье, жужжание и плеск, пытаясь понять, что происходит там, за закрытой дверью, но воображение подсовывало ему лишь разные варианты разоблачения Лан. Тогда он стал думать о том, что с ней произошло.

От Тейна и Вулдона было немного толку; они, обрадованные тем, что Лан протянет еще чуть-чуть, отправились в город поискать каких-нибудь следов или подсказок. Но Фулкром сомневался, что они что-нибудь найдут.

Анархисты показали себя воинственными, жестокими и умными. Они все время были на шаг впереди, реализуя свои заранее разработанные планы, а ему все так же нечего было предъявить императору, кроме показной героики. А главное, он не имел представления о том, какое количество жителей Кейвсайда было заодно с ними. И хотя Рыцари уже давно служили главной темой разговоров для многих горожан, предотвращали преступления и арестовывали правонарушителей, передавая их в руки Инквизиции, тем не менее они лишь затыкали бреши. И уже недолго осталось ждать, когда плотину прорвет и вода обрушится на город. Инквизиция по уши увязла в делах, по которым либо совсем не было следов, либо они вели в никуда.

Что же ему предпринять, зачистку Кейвсайда? Но кого там искать? Все, кого арестовала Инквизиция, молчат, как один. То ли им и правда нечего сказать, то ли Шалев сумела внушить им такую веру и преданность, что они просто не хотят говорить. Нет, зачистками тут не поможешь, к тому же одно столкновение военных с невооруженными горожанами уже произошло.

Впервые в жизни Фулкром усомнился в ценности своей работы. Даже в тот день, когда они со следователем Джеридом освободили беженцев и выпустили их обратно на мороз, в кошмарный лагерь за стенами города, он не чувствовал себя так погано. Но выбора у него не было: если он потерпит неудачу или признает поражение, император лишит его жизни. Так что оставалось лишь продолжать.

Примерно час спустя Фулкрома позвали взглянуть на Лан. Она лежала, укутанная простыней, как в морге. Но каким-то чудом дышала. Бо́льшая часть синяков и порезов исчезла с ее лица и даже, насколько он мог видеть, с рук и шеи.

– Что вы с ней сделали? – спросил Фулкром, не обращаясь ни к кому конкретно. Трое культистов в углу перестали брякать инструментами и переглянулись, точно решая, кому поручить столь непростой и длинный ответ.

Наконец к нему подошел Ферор. Выражение его лица обнадеживало, если такое вообще возможно для культиста.

– Это, главным образом, я, – сказал он. – Приятно знать, что не подводишь людей.

«О чем это он?» – подумал Фулкром, отметив про себя, что нервная жестикуляция старика плохо вяжется с его словами.

– Продолжайте.

– Мы погрузили ее в раствор, ускоряющий заживление… на клеточном уровне.

– На каком уровне? – не понял Фулкром.

– Клеточном; клетки – маленькие такие кирпичики, из которых состоим мы все.

– Если ты скрываешь какие-нибудь секреты…

– В культистских кругах это всем известно. Многочисленные усиления ее организма, которые мы применили к ней раньше, в особенности опорно-двигательного аппарата, не дали ей умереть. Нормальная женщина на ее месте не выжила бы.

– В каком смысле – нормальная? – перебил его Фулкром.

– Лишенная механизмов усиления, – поправился Ферор, и они оба умолкли.

Ферор продолжил:

– Поэтому процессы выздоровления, которые в противном случае заняли бы месяцы, у нее пройдут за несколько часов. – И Ферор перешел на рассуждения о таких вещах, как поглощение кислорода, но Фулкром уже не слушал: он знал, что для него наука – такой же темный лес, как и магия.

Главное было то, что Лан жива и через несколько часов придет в норму. Культисты закончили, и ему позволили остаться с ней. Под звук закрывающейся металлической двери Фулкром подтянул к хирургической платформе большое кожаное кресло и устало опустился в него.

И приготовился ждать ее пробуждения.

Когда она полностью пришла в себя и ее перестало клонить в сон, она рассказала ему о нападении, сидя на кровати со стаканом воды в руках, а он слушал и, стоя позади нее, нежно массировал ей шею.

– Они заманили меня в ловушку, – объясняла она. – Это определенно были анархисты. Помню, они долго спорили о том, сколько меня еще бить. Наконец одна женщина – это была не Шалев – сказала, что надо показать горожанам, как уязвима я и, значит, все они. И что анархисты сильнее. Они хотели напугать горожан, показать им такое, чего не извратить никакой пропагандой. Та женщина сказала, что меня надо использовать как символ. – Лан глотнула воды. – Наверное, вот почему они подвесили меня на мосту.

– Ферор сказал мне, что если бы не твои усиления, то ты бы, скорее всего, умерла, – сказал Фулкром.

– А, – отозвалась Лан и задумалась. – Что ж, спасибо им за такую хорошую работу.

Фулкром улыбнулся. Приятно было видеть, что чувство юмора не покинуло ее.

– Судя по всему, твое выздоровление надолго не затянется, и тоже благодаря культистам. Знаешь, ты ведь представляешь большую ценность для этого города.

– Вообще-то, я чувствую себя немного виноватой, если честно. За что мне одной такие привилегии, когда военные убивают невооруженных мирных жителей?

– Император основательно вложился в вас троих. Но он лишь защищает свои интересы. Так что ничего личного. – И Фулкром подмигнул.

– Какой ты добрый… сегодня?

– Да. Хотя сейчас вечер. Ты уже несколько часов в постели.

Лан села так, что ее голые ноги свесились с края платформы, но Фулкром тут же прикрыл ее одеялом, заботясь о сохранении приличий на случай, если войдет какой-нибудь культист.

Она пристально посмотрела на него, и он понял, что существует более важная проблема, которую не решит ни один культист.

– В чем дело?

– Я… Они знают мое прошлое, я уверена.

– Чепуха, – успокоил ее Фулкром. – Никто во всей империи, за исключением первых лиц государства, ничего о твоем прошлом не знает; происхождение всех Рыцарей строго засекречено, лишь один или два культиста знают, но они не будут болтать.

Неужели ей показалось? От побоев и жестокого обращения у нее помутилось в голове? Может быть, это и неправда. Никто ведь не стал относиться к ней иначе, правда? Напротив, культисты только что применили все свои ресурсы, чтобы спасти ее. И она решила, что впредь будет помалкивать.