Книга Королевские милости, страница 12. Автор книги Кен Лю

Он охотно посещал приемы – еще бы, все бесплатное: и угощение, и выпивка!

– Друг мэра, богатый фермер по имени Матиза, только что переехал в Дзуди. В Фачи у него возникли проблемы с магистратом, и он решил перебраться сюда, чтобы начать все заново, но большая часть его состояния вложена в домашний скот, который совсем не просто быстро обратить в деньги. Мэр устраивает прием в его честь…

– Но главная цель приема – заставить гостей принести подарки для Матизы, произвести хорошее впечатление на мэра и решить таким образом проблему с наличностью, – вмешался Тан Каруконо.

– Ты мог бы прийти на прием как слуга, нанятый на один раз, – предложил Кого. – Я отвечаю за организацию, так что готов помочь получить работу официанта. У тебя появится шанс поговорить с важными гостями, когда будешь подавать заказанные блюда.

– Нет, – отмахнулся от предложения Кого Куни Гару, – я не собираюсь кланяться ради еды или денег: я пойду туда как гость.

– Но в приглашении мэр написал, что каждый гость должен принести в качестве подарка не менее ста серебряных монет!

Куни приподнял брови.

– У меня есть ум и привлекательная внешность, а это бесценно.

Все расхохотались, но Кого покачал головой.

Перед входом в дом мэра висели ярко-желтые светильники. По обе стороны от двери стояли молодые женщины в традиционных коротких платьях Кокру и выдували на входящих гостей ароматические мыльные пузыри, те лопались и распространяли запахи жасмина, османтуса, роз и сандалового дерева.

Кого Йелу выполнял роль привратника: приветствовал гостей и заносил их дары в специальную книгу – для того якобы, чтобы господин Матиза мог написать всем благодарственные письма, – но все знали, что позднее книгу будет читать мэр и от стоящей рядом с именем дарителя суммы зависит его благополучное существование в Дзуди.

Куни пришел один, в чистом белье и самой приличной одежде, даже голову вымыл. И не был пьян, что сам считал едва ли не подарком окружающим.

Кого остановил его у двери.

– Я совершенно серьезно, Куни: если не принес подарок, я не могу тебя впустить. В противном случае ты должен сесть вместе с нищими: туда принесут остатки трапезы, когда гости поедят. – И он указал в сторону стола у внешней стены поместья, примерно в пятидесяти футах от входа, где даже в столь ранний час нищие и тощие сироты дрались из-за мест.

Куни подмигнул Кого, засунул руку в складки рукавов и вытащил новенький лист бумаги, сложенный в несколько раз.

– Очевидно, вы меня с кем-то перепутали. Меня зовут Фин Крукедори, и я принес тысячу серебряных монет. Вот записка, позволяющая снять эту сумму с моего счета.

Прежде чем Кого успел что-то ответить, послышался женский голос:

– Какая честь снова видеть знаменитого господина Крукедори!

Кого и Куни повернули головы и увидели стоявшую у ворот девушку, лет двадцати, которая смотрела на Куни с озорной улыбкой. Светлая кожа и вьющиеся ярко-рыжие волосы, характерные для жителей Фачи, выглядели в Дзуди необычно, но на Куни самое большое впечатление произвели ее глаза: удлиненные, в форме дирана, они походили на озера темно-зеленого вина. Всякий мужчина, заглянувший в них, был обречен.

– Госпожа, – спросил Куни, откашлявшись, – вас что-то позабавило?

– Да, вы, – ответила незнакомка. – Господин Фин Крукедори пришел минут десять назад вместе с отцом, мы очень мило поболтали, и он даже сделал мне несколько комплиментов. И вот вы снова здесь, но выглядите несколько… иначе.

Куни сделал серьезное лицо.

– Должно быть, вы перепутали меня… с кузеном: он Фин, а я Пин, но звучит похоже. Вероятно, вы не очень хорошо знакомы с диалектом Кокру, иначе знали бы, что подобные тонкости не редкость.

– О, так вот в чем дело? Должно быть, вас часто путают с кузеном, однако чиновник Ксаны, которого я видела на рынке, также не знаком с подобными тонкостями.

На мгновение Куни покраснел, но тут же рассмеялся.

– Похоже, кто-то за мной шпионит.

– Я Джиа Матиза, дочь человека, которого вы намеревались обмануть.

– «Обмануть» – очень сильно сказано, – заметил Куни, на лице которого не дрогнул ни один мускул. – Я слышал, что дочь господина Матизы красавица, какие встречаются не чаще, чем рыбка диран, и надеялся, что мой друг Когзи впустит меня обманным путем, чтобы я смог полюбоваться ее красотой. Но теперь, когда я добился своего, входить вовсе не обязательно, так что мне пора.

– У вас совсем нет стыда, – заметила Джиа Матиза, однако глаза ее смеялись, а в словах не было яда. – Можете войти как мой гость. Вы возмутительны, но интересны.

Когда ей было двенадцать, Джиа украла снотворную настойку у своего наставника, и ей приснился мужчина в простой серой тунике.

– Что вы можете мне предложить? – спросила она тогда.

– Трудности, одиночество и долгую сердечную боль, – сказал он.

Джиа не видела его лица, но ей понравился голос: мягкий, серьезный и одновременно с легкой смешинкой.

– Звучит не слишком обнадеживающе, – сказала она.

– О хорошем не поют в песнях и не рассказывают истории. За каждую боль, пережитую вместе, нас ждет двойная радость. О нас будут петь тысячу лет.

И он вдруг предстал перед ней в желтых шелковых одеждах, а потом поцеловал, и она ощутила вкус соли и вина.

Тогда Джиа поняла, что ей суждено выйти замуж именно за этого человека.

Джиа не могла забыть прием, хотя после него прошло несколько дней, а их диалог могла произвести едва ли не дословно.

– Никогда прежде не слышала, что поэма Ларусена написана о человеке, проснувшемся посреди ночи в доме индиго, – со смехом сказала Джиа.

– Да, традиционная интерпретация предполагает, что речь идет о высоколобом политике и ему подобных, – заметил Куни. – Но вслушайтесь в строки: «Мир пьян – лишь я один трезв. Мир спит – не сплю лишь я один». Понятно, что речь идет о доме, где вино льется рекой. Когда-то я провел целое исследование по этому поводу.

– Не сомневаюсь, что так и было. И вы рассказали о своей интерпретации наставнику?

– Да, но его взгляды оказались слишком ортодоксальными и помешали ему оценить мое мастерство. – Куни взял две маленькие тарелки с подноса, который проносил официант. – Вы знали, что можно макать пельмени со свининой в сливовый соус?

Джиа скорчила гримасу.

– Звучит не слишком аппетитно. Два вкуса несовместимы – вы смешиваете кулинарию Фачи и Кокру.

– Но если вы не пробовали, как можете утверждать, что это плохо?

Джиа последовала совету Куни: сочетание оказалось изумительным, что ее немало удивило.

– В еде ваши инстинкты куда лучше, чем в поэзии, – сказала Джиа и окунула в сливовый соус еще один пельмень.