Книга Первая леди города, или Между двух берегов, страница 50 – Марина Крамер

– Не воспитывай старшего брата, малявка! – грозно сказал он и вдруг добавил: – Ты знаешь, я в детстве так хотел, чтобы у меня была сестренка! Я бы ее защищал, в школу водил бы, гулял бы с ней… А потом, когда отец матери признался, что у него есть дочь, я представлял, как мы заберем тебя к себе и мечта моя исполнится. Но мать уперлась – ни в какую, нет, и все! Я и уговаривал ее, и из дому сбежать грозился, и учиться на пятерки обещал… Знаешь, я только сейчас понял, почему она не согласилась – боялась, что не сможет относиться к тебе так же, как ко мне, и станут ее мачехой считать. Ты не держи на нее зла, ладно?

– Как я могу злиться на человека, которого не знала? Возможно, на ее месте я поступила бы так же.

– А почему у тебя детей нет?

– Потому что – устроит такой вариант ответа? Дима, ты же не мальчик…

– Извини, я как-то не подумал.

И разговор продолжился. Выслушав историю с изнасилованием, брат махнул еще рюмку и встал из-за стола, обняв Марину сзади за плечи:

– Прости меня за то, что заставляю тебя снова пережить.

– Я уже не переживаю – Егор научил меня не думать и не обвинять себя в случившемся.

Беседа затягивалась, Марина торопилась выложить все, что его интересовало, беспокоясь о том, как там Егор без нее под пристальным вниманием родственников. Но и он тоже переживал за жену – пришел, осторожно постучав:

– Я не помешаю?

– Нет, дорогой, заходи, – откликнулась Марина, начав рассказывать о том, как он «погиб».

Он присел на подлокотник кресла, слегка обнял ее за плечи. Коваль не видела его лица, но чувствовала, как он весь напрягся, подобрался, слушая о том, что она пережила, узнав о его гибели, как непросто дался ей год жизни без него, о ночных кошмарах и о внутреннем голосе, мешавшем Марине поехать в церковь и поставить свечку за упокой его души. Димка тоже проникся рассказом, плеснул ей коньяка и, протянув рюмку, сказал:

– Да-а, сестренка, досталось тебе в жизни! Не каждый мужик выдержал бы…

Коваль выпила коньяк, смахнув с глаз слезы, закурила. Повисла пауза, тишина кабинета давила, Марина взялась за виски, словно стараясь уменьшить это давление, и Егор спросил:

– Детка, тебе плохо? Может, хватит мучить себя воспоминаниями?

– Я закончила, добавить нечего. Вот и подумай, братец, могла ли я заказать гибель человека, дороже которого у меня никого нет и не было в моей поганой жизни? Да, я много накуролесила, чего скрывать, но это… – Она уставилась в лицо брата немигающими глазами из-под упавшей на глаза челки, и он не отвел взгляда, не смешался, как бывало обычно со всеми. Только один человек никогда не велся на это, только один человек мог вынести этот взгляд, и этот человек сидел сейчас рядом, положив руку на плечо, – ее Егор.

Брат тоже оказался парнем крепким, они несколько минут смотрели друг на друга не мигая, а потом Дмитрий захохотал:

– В детстве никто никогда не мог переиграть меня в гляделки, и ты, дорогуша, не исключение!

– Давай еще раз! – потребовала Марина. – Я давно не ходила без линз, у меня глаза слезятся.

Но Дмитрий отказался со смехом:

– Нет, давай не будем, а то вдруг ты выиграешь и мне будет обидно!

– Ты не ответил на вопрос – ты веришь мне?

– Зачем ты спрашиваешь? Не скрою, меня немного шокировали твои рассказы, но в последнем вопросе… У меня такое чувство, что ты говорила обо мне, – я тоже однолюб, сестренка, Люська у меня одна на всю жизнь, никого больше не надо. Я знаю, что такое любить человека до того, что дышать без него не можешь, если его нет рядом, то и жить-то незачем. Поэтому не спрашивай, верю ли я тебе, по-моему, ответ очевиден. – Он затянулся сигаретой и замолчал.

Молчали и Марина с Егором, только рука на ее плече налилась такой тяжестью, что Коваль чуть дернула головой, и он, поняв, убрал ее.

– Так ты поможешь мне? – нарушила наконец молчание Марина.

– Что такое помощь в твоем случае? Да, я устрою проверку по факту избиения, но ведь свидетелей нет, а сами они ни за что не признают, что били тебя.

– Кто сказал, что нет свидетелей? Была женщина – сержант, которая привела меня из камеры в эту каморку, Ольга ее зовут, фамилии не знаю, правда. Она утром позвонила моему телохранителю и сказала, где можно попробовать меня найти, она и сама ходила на этот пустырь, куда меня выкинули, полумертвую, пыталась искать, но я уже была в больнице. Я думаю, она не откажется дать показания, если ей гарантируют безопасность. Была еще сокамерница, Елизавета.

– Это слегка меняет дело, – согласился Димка. – Но ты пойми простую вещь, Маринка, – человек в погонах всегда будет защищать своих, и нужно будет сильно постараться, чтобы уговорить ее. Да и зэчка… ненадежная свидетельница это, сестренка.

– Дмитрий, извини, что вклиниваюсь, – перебил его Егор, – но ведь есть один убойный аргумент – деньги. В этой стране их никто не отменял, и любят их здесь едва ли не больше, чем везде.

– То есть ты предлагаешь дать ей взятку за показания?

– Назови как считаешь нужным.

– А если она откажется?

– Ты не понял – я дам столько, что она не в силах будет отказаться, – спокойно сказал Егор, взяв жену за руку. – Для меня деньги в сравнении с твоей сестрой – ничто, я все отдам, только чтобы у нее все было хорошо.

– Ты что – миллионер Корейко? – усмехнулся брат, потянувшись к бутылке. – Много лишних фунтов?

– Лишних фунтов не бывает. Но за нее я не пожалею ничего.

– Сестрица, он псих! – определился Дмитрий.

– А где бы ты нашел мне нормального? – улыбнулась Марина, потрепав Егора по волосам. – Такого, чтоб терпел меня и мой образ жизни?

– И это правда, – согласился он. – С тобой очень трудно, это я по отцовым рассказам понял. Зачем, кстати, старичка обижала? Он ведь не забывал о тебе ни на секунду, даже когда мать еще жива была.

– Давай не будем об этом. Слишком тяжело объяснить, да и не поймешь ты – ведь у тебя всегда были родители, а у меня не было никого – ни отца, ни матери. Я барахталась по жизни, как котенок в проруби, сама выживала, сама делала себя. – Она снова закурила, хотя Егор предостерегающе покачал головой. – И меньше всего на свете мне нужен был отец, объявившийся спустя тридцать лет. И все, что я теперь могу для него сделать, – это просто нормально и ровно общаться без взаимных претензий, но и без особой любви тоже.

– Злая ты.

– Так случилось.

– Да пойми ты, упертая, не мог он взять тебя к себе, хотел, но не мог – мать не соглашалась, ведь я объяснял! – вспылил Дмитрий.

– А с чего ты взял, что мне это было надо? Думаешь, я спала и видела, как бы поселиться у вас в доме? – зло спросила Марина. – Меня бесит другое – что он никогда даже не поинтересовался, как я и что. Разве тяжело было позвонить и спросить?