Онлайн книга «Прокурор Никола»
Цепочка людей, медленно продвигающихся в подземелье, остановилась. – Что там у вас? – донесся спереди глухой голос Мунехина, ведущего кладоискателей. – Твой поганец что-то артачится, – ответил ему, сплюнув тягучую слюну, Кирьян. – Или задохся совсем. – Сынок! Ты как там? – крикнул в туннель Мисюрь, развернул фонарик и зашарил им в глубине подземного лабиринта, лучом света отыскивая мальчугана в кромешной тьме. Первым попалась в свет фонаря перекошенная от частого дыхания серая рожа Хряща, он задыхался и ловил воздух часто, как рыба, с выпученными глазами. Пользуясь вынужденной остановкой, Хрящ тут же сел на пол, упал на спину и раскинул в изнеможении руки. Следующим был Ядца, жирная морда толстяка обливалась крупными каплями пота, заливающими рубаху на груди и спине. Он то ли по-поросячьи хрюкал, то ли так дышал со скрипом, но вида не подавал, лишь присел на корточки, чтобы не заслонять свет фонарику. Рожин еще чуть отступил к стене, но мальчугана увидеть не удалось. Темная неподвижная масса-кучка пласталась на полу. Возле нее бегали, пищали темные зверьки. – Сынок! – снова громко позвал Мунехин и дернулся вперед всем телом. – Игнашка! – Стоять! – заорал Кирьян. – Стой, тебе говорят! Мунехин привалился к стене, замер. – Здесь твой змееныш. Отлеживается, – Рожин ткнул в темную кучку металлическим крюком, она зашевелилась; тем же крюком он отогнал зверьков. – Сволочи! Если что случится с пацаном, заведу вас в такие углы, сдохнете все! – Ты полегче там. – Богом клянусь! Крысам достанетесь! – Никто твоего сосунка не трогал. Сам хилый такой. Дышит на ладан. Кормить лучше надо. – Игнашка! Сынок! – Здесь я, папа, – подал, наконец, слабый голос мальчуган. – Ты не потерял свисток, что я тебе оставил? – Нет. – Когда устанешь или плохо что, свисти! Я же тебя просил! – Хорошо. – Слушай, Кирьян, – позвал Мунехин. – Мы же с тобой договорились. – Чего это? – Ты за пацана моего в ответе. – Сказал тебе, жить будет. – Ты поводок-то сними с него. – А сбежит? – Куда ему тут деться? Он ничего не знает. Тут сунься куда, враз или яма, или ловушка. Вилы даже встречаются. Я сыну не враг. – За поводок не проси. – Повяжь веревку ему на пояс. Задохнется, вам не жить! – Ты мне не грози. – Освободи шею пацану, Богом прошу. – Ладно. Успокойся. Я его за ногу… Иди сюда, сопляк. Рожин ощупал подползшего к нему мальчугана, затянул веревку двойным узлом на ноге, зло хмыкнул: – Теперь ты у меня, как тот юнга у Сильвера. Игнашка зыркнул на бандита глазами, готовый укусить. – Весь в отца пошел, гаденыш, – толкнул Кирьян его ладонью в лицо, крикнул Мунехину: – Передохнем минут пять. – Некогда. Идти еще да идти. – Куда спешить-то? Ты же сказал, дорогу с закрытыми глазами найдешь? – Найду. Только путь длинный. И здесь не лес да поле. – А мы не торопимся. – Задохнутся твои помощнички. Подохнут, не добравшись до кладов. – Это кто сказал? – поднял голову Хрящ. – Ты на кого, падла, катишь? – Лежишь уже. Ноги-то не держат. – Здесь прохладнее. – Вот так и засыпают, отравившись. Кислорода-то тю-тю. Здесь гнилостных газов столько, что каждому за глаза. Подымай их, Кирьян! – Чего-то ты добренький! – А я подохнуть с вами не хочу. Минут через десять поворот будет, а там местечко есть с притоком свежего воздуха с поверхности. Там покурите. – Подъем! – заорал Рожин. Цепочка подземных путников: Мунехин, согнувшийся в три погибели впереди с прыгающим лучом фонарика, Хрящ, все еще стоявший на коленках, не в силах стать на ноги, Ядца, переваливающийся тяжко, как утка, звучно кряхтел, подпирающий спиной свод подземелья Рожин и мальчуган на веревке – медленно двинулись по узкому туннелю. Мисюрь, осторожно ощупывающий дорогу, ни на секунду не переставал думать о Донате. Он еще раньше в перебранке с Рожиным уловил назидательную фразу Кирьяна о том, что Донат упрятан в подземную ловушку и, согласившись вести бандитов к тайнику с драгоценностями, принял решение вести их от угловой башни, где неподалеку от спуска в подземелье был хорошо известен ему развороченный каменный мешок. Может, там прячут сына? Мисюрь обнаружил то страшное место в давние времена, когда промышлял еще с Лавром, отыскивая в подземельях кремля пути к драгоценностям не признанной Русью царицы Марины. Лавр рассказывал, что в древности особо верующие принимали обет и удостаивались чести быть замурованными живьем в такие каменные мешки. Оставляли лишь небольшие отверстия затворникам для пищи и воздуха, а когда те умирали, замуровывали их навеки. Мисюрю это было известно еще от Стеллецкого, но он не перебивал Лавра, зная и другое. Нередко в каменные мешки помещали врага или преступника за великое злодеяние, а то и тайного узника. Но этим пищу уже никто не носил, и для воздуха отверстия не оставляли. Мисюрь и Лавр каменный мешок тогда разорили полностью, но следов драгоценностей Марины Мнишек не нашли, под их кирками развалились полуистлевшие кости человеческого скелета. И кто был тот узник, осталось вечной тайной. Лавр отметил в заветном пергаменте, доставшемся ему от прадедов, тот тайник жирным крестиком и огорчился. Но тогда они только начинали совместные поиски, и впереди их ждало множество таких неудач и огорчений. А у Лавра еще целы были обе руки, и крепкие ноги держали могучее тело. Он не думал, не гадал, что скоро едва не погибнет под завалом. И, конечно, не подозревал о том, что настанет время, и его в подземных поисках сменит зеленоглазая жена Мисюря, которой из-под земли однажды выбраться живой не удастся, хотя удача улыбнется ей перед самой смертью бесценной короной непризнанной царицы. Вот к тому, помеченному в пергаменте когда-то Лавром, разоренному каменному мешку, и вел бандитов Мисюрь. Тайника не было, но в стенах остались крючья, к которым в древности подвешивали узника цепями. Не на них ли теперь мучается его Донат? Вот что запало в голову Мисюрю. Крутился же возле Рожина Пашка Дубок. Этот юнец – проныра известный! Не раз гонял его Мисюрь от лазов и спусков в подземелья кремля. Мог и проследить за ним, мог и сам добраться со своей кодлой. А теперь выдал все секреты этим бандитам, дорогу указал. Надеялся Мисюрь выручить сына. За поворотом, как и предупреждал Мунехин, воздух заметно посвежел, чувствовалось его движение, и сразу непонятно куда подевалась духота, исчезла испарина с лиц, спокойнее забились сердца. Мисюрь скомандовал свистком остановку, и все повалились с ног. Даже Рожин, не подававший признаков усталости, и тот присел, тяжко переводя дух. Мисюрь выключил фонарик. |