Онлайн книга «Прокурор Никола»
– И понимать не хочу, – Ксения поднялась с пола, села за стол. – Налей и мне. Порохов налил ей треть стакана. – Налей еще. – Тебя жалко. – Раньше надо было жалеть, когда к чуркам с икрой посылал. – Я тебя к морю провожал. Отдохнуть. – А я там собой торговала. – Что?! – Порохов вскочил, кровью налилось лицо, дрожал весь, готовый броситься, задушить. – А ты не догадался? – Что ты мелешь! – Ты что же, действительно такой наивный, поверил, что твои сопляки деньгами там откупились? – Ксения подняла стакан к губам, посмотрела на Одоевцева. – И этот пусть знает. При нем скажу. Она залпом опрокинула в себя водку, утерлась рукой, сама налила себе еще. – Я разменной монеткой была, – она поморщилась с опозданием и грустно улыбнулась. – Сладкой монеткой. Понравилась офицерику. Еще звал. – Замолчи! – рявкнул Порохов и хлопнул рукой по столу так, что посуда загремела. – Не верю! – Это что же? Не хочешь. Как же? Тебе, самому Пороху, и изменила! – Прекрати! – Заставили. А ты как думал, милый? Киска твоя так просто там прохлаждалась? Подолом свободу пацанам твоим зарабатывала. Подолом! Следующий раз меньше на меня надевай, чтоб быстрей снимать. – Хватит, Ксения, – Порохов обломился весь, сник, упал головой в руки. – Ради Бога, хватит. – Пусть и он слышит, – Ксения налила себе водки, выпила, потянулась за икрой ложкой, на хлеб намазала, надкусила; все делала медленно, словно размышляла над каждым движением. – Ты же его сюда неспроста пригласил? Тоже, как и меня… Куда-нибудь пошлешь? У него подола нет. Чем ты будешь торговать, Жорик? Она пьяными уже глазами обласкала Одоевцева. – Быстро он тебя укротил… – Чего ты мелешь? – Порохов, сам не свой, так и не подымал головы. – Женщина! Что бы ты понимала? – Нам чего понимать? Нами платят, – Ксения опять потянулась к бутылке. – Только денег на мне больше не заработаешь, Эдик. Ошибся. Не на ту поставил. – Если бы знать!.. – Пустое. Все ты знал. – Как ты можешь! – Ты умный. Догадывался, раз не знал. – Я виноват. – Порохов поднял голову. – Виноват. Такое!.. Но я и подумать не мог!.. Сколько мы туда ездили! Никаких осечек! Я разберусь! – Поздно. – Прости меня. – Поздно. – Прости меня, дурака. Я, как про море ты сказала, думал тебе угодить… – Спасибо. – Ты нигде не была… – Съездила, – она выпила, пожевала бутерброд, который сама себе сготовила, – недорого ты отделался. Всего-то делов. – Перестань! – Чего перестань? Это мне надо в истерике биться! А я вот! Перед тобой сижу! – Как ты можешь? – За бабьей спиной-то удобнее? Сами только кулаками? А как дело – в кусты? – Замолчи! – Нет. Ты уж послушай. Наберись духа. – Ксения посмотрела на Одоевцева, вроде как и не пила. – Выпьешь со мной, Жорик? Одоевцев пододвинул свой стакан. Она налила ему половину, плеснула и в свой. – Забыл меня, Жорик? Одоевцев поднял стакан, выпил, отвернулся. – Забыл… – покачала она головой. – Быстро ты меня забыл. И она налила ему еще. – А я красивая. Смотри! – Ксения поднялась неторопливо, тихо расстегнула кофточку, сбросила ее на стул, повела голыми плечами. Одоевцев и Порохов не отрывали от нее глаз. Ксения еще медленней завела руку себе за спину, расстегнула лифчик, он упал к ее ногам – и свежие гордые полушария забелели бесстыже. – Снять юбку? – спросила она тихо Одоевцева. Жорик молчал, онемев. – Хватит, Ксения! – вскочил на ноги Порохов. – Сядь, – даже не глянула на него она. – Хочешь, Жорик? Одоевцев отвернулся. – Я там еще лучше, – повела опять плечами Ксения и кивнула на Порохова. – Он знает. А сделал меня дешевкой! Она зарыдала, упала на табуретку, закрылась руками. Порохов бросился ее успокаивать, налил в стакан воды, совал ко рту. Она никого не видела, не слышала, билась в истерике. Одоевцев поднялся, отошел от стола. – Ты попей. Попей. Сейчас пройдет, – метался возле нее Порохов. Она успокоилась сама, затихла, отвела от себя руки Порохова, отыскала кофточку, как во сне надела, долго мучилась с пуговками, застегнулась под самый воротник, съежилась, как будто замерзла. – Дай мне водки, Эдик, – попросила она. Порохов бросился наливать в стакан. Она выпила. Молчание воцарилось в комнате. Одоевцев смотрел в окно. Порохов, устав сидеть на корточках возле нее, тихо поднялся, пересел назад в кресло. – Вам я не нужна, – вдруг, тяжело вздохнув, сказала она. Порохов даже вздрогнул, Одоевцев повернулся к ней. – Вам деньги нужны! – Ксения вся встрепенулась, не иначе сама догадалась внезапно. – Деньги для вас все!.. А вы спросили бы меня… Что же вы?.. Меня бы спросили… – Что ты, Ксения? Что с тобой? – Порохов опять бросился к ней, обхватил за плечи, прижал к себе. – Я знаю, Эдик! – Ксения вцепилась в него руками. – Ты только меня не бросай! Я знаю, где деньги взять! И в Баку не надо! И в Одессу… И в Киев… – Что ты, Ксения? – Порохов глянул на Одоевцева. – Дай воды! У нее опять истерика начинается. – Не надо, – отстранилась Ксения. – Не надо воды. Налей лучше водки. Я здорова. – Выпей, выпей! – протягивал ей стакан с водой Порохов. – Да пошел ты к черту! – Ксения выбила у него стакан из рук, тот разбился, осколки брызнули по полу. Все застыли, словно очухались разом, молча следили, как осколки стакана летят, катаются, затихают, заваливаются в углы, по щелям в полу. – Не бросишь меня, Эдик? Я скажу, – ласково почти пропела Ксения. – Ну что ты, дорогая? Ну что ты? Успокойся. Конечно, не брошу. – Ты жениться обещал? Помнишь? – Помню. Я ничего не забыл, – взяв ее руку в свою, гладил он ее тонкие пальцы. – В банке деньги, Эдик, – тихо сказала она. – В банке, а вы не знали. Порохов переглянулся с Одоевцевым – с ума сошла! – Трезвая я. Вас трезвее, – слабо улыбнулась Ксения. – И не больна. Автобусом деньги возят из банка… Зарплату… На завод… Я на заводе работала. Раньше… бухгалтером… А в автобусе, кроме кассирши, никого… |