Онлайн книга «Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова»
|
Повторение ситуации «витязь на распутье» – см. 4.29. 44.2 C. 106. Может, время сначала узнать? Узнать, сколько времени?.. — Один из классических вопросов русской поэзии; встречается у Мандельштама: «И Батюшкова мне противна спесь: / Который час, его спросили здесь, / А он ответил любопытным: вечность!» («Нет, не луна, а светлый циферблат…», 1912); у Пастернака: «Какое, милые, у нас / Тысячелетье на дворе?» («Про эти стихи», 1917); а также у Ходасевича, в смежной с Веничкиной ситуации одинокого самокопания на грани ухода от окружающей действительности, возвращения в «родной, первоначальный мир» (в случае с Веничкой – возвращение на вокзальную площадь): И я смотрю как бы обратным взором В себя. И так пленительна души живая влага, Что, как Нарцисс, я с берега земного Срываюсь и лечу туда, где я один, В моем родном, первоначальном мире, Лицом к лицу с собой, потерянным когда-то — И обретенным вновь… И еле внятно Мне слышен голос барышни: «Простите, Который час?» («Полдень», 1918) 44.3 C. 106. …смог бы ты разве разомкнуть уста, от холода и от горя? <…> О, немота!.. — Уста, пораженные холодом, встречаются у Пушкина: «уста замерзшие мои» («Пророк», 1826), а у Кузмина – немота: «…в горестном начале / Меня сковала немота…» («О радость! в горестном начале…», 1911). Словосочетание «разомкнуть уста» – поэтическое клише; у Блока, например: «Когда – ни расплести сцепившиеся руки, / Ни разомкнуть уста – нельзя во тьме ночной!» («Черная кровь» (4), 1912), а также у Бродского: «И все ж умение куста / свой прах преобразить в горнило, / загнать в нутро, / способно разомкнуть уста / любые» («Шиповник в апреле», 1969). 44.4 И если я когда-нибудь умру – а я очень скоро умру, я знаю, – умру… — Предчувствие смерти, в том числе и скорой, – общее место в поэтических текстах. У Некрасова лирический герой полагает: «Умру я скоро. Жалкое наследство / О родина! оставлю я тебе» («Умру я скоро. Жалкое наследство…», 1867). То же у Евтушенко: Когда я умру, — а ведь умру я, а ведь умру я — уж так придется. («Песня Сольвейг», 1960) Встречается такой прогноз и в прозе – например, все у того же Гамсуна: «Эй ты, я знаю, что скоро умру» («Голод», гл. 3). 44.5 …умру, так и не приняв этого мира, постигнув его вблизи и издали, снаружи и изнутри постигнув, но не приняв, – умру… — Реминисценция заявления Ивана Карамазова о «возвращении билета» из романа Достоевского: «Не хочу гармонии, из-за любви к человечеству не хочу. Лучше уж я останусь при неотомщенном страдании моем и неутоленном негодовании моем, хотя бы я был и не прав. <…> А потому свой билет на вход спешу возвратить обратно. И если только я честный человек, то обязан возвратить его как можно заранее. Это и делаю. Не Бога я не принимаю, Алеша, я только билет ему почтительнейше возвращаю» («Братья Карамазовы», ч. 2, кн. 5, гл. 4). 44.6 …умру, так и не приняв этого мира… — Декларативная оппозиционность по отношению к тем, кто «принял мир», например по отношению к Блоку, у которого, впрочем, «принятие мира», так же как и у Ерофеева, сопровождается и видением города-фантома, и распятием-«пригвождением»: Принявший мир, как звонкий дар, Как злата горсть, я стал богат. Смотрю: растет, шумит пожар — Глаза твои горят. Как стало жутко и светло! Весь город – яркий сноп огня, Река – прозрачное стекло, И только – нет меня… Я здесь, в углу. Я там, распят. Я пригвожден к стене – смотри! Горят глаза твои, горят, Как черных две зари! («Принявший мир, как звонкий дар…», 1907) 44.7 …я много вкусил, а никакого действия, я даже ни разу как следует не рассмеялся, и меня не стошнило ни разу. — Аллюзия на слова пророка: «Один умирает в самой полноте сил своих, совершенно спокойный и мирный; внутренности его полны жира, и кости его напоены мозгом. А другой умирает с душею огорченною, не вкусив добра» (Иов. 21: 23–25). Одновременно этот пассаж может рассматриваться и как полемика с другой книгой Ветхого Завета, где «заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2: 16–17). То есть данная заповедь не оказывает на Веничку «никакого действия». Точно так же, как и уговоры Змея вкусить от древа познания: «И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3: 4–5). Стоит вспомнить и библейский эпиграф к поэме Лермонтова «Мцыри»: «Вкушая, вкусих мало меду, и се аз умираю» (1 Цар. 14: 43). См. также у Ахматовой: «De profundis… Мое поколенье / Мало меду вкусило» («De profundis… Мое поколенье…», 1944), «Мы запретное вкусили знанье…» (из пьесы «Пролог»). У Сологуба процесс вкушения тоже происходит в библейском контексте: «Я спокоен, – я вкусил / Прелесть скорбной Гефсимании» («Зелень тусклая олив…», 1911). 44.8 C. 106. …Господь, весь в синих молниях. — Вторичное появление образа – см. 8.9. 44.9 …найти живую душу и спросить, сколько времени?.. — Совмещение вопроса из 44.2 с аллюзией на название и идейный стержень «Мертвых душ» Гоголя, рассказчик в которых занят поисками (впрочем, бесплодными) «живой души». 44.10 Да зачем тебе время, Веничка? Лучше иди, иди, закройся от ветра и потихоньку иди… — Последнее перед трансформацией в «беги, Веничка» повторение мотива «встань и иди». 44.11 …с ресницами, опущенными ниц… — Вариация на тютчевскую тему – см. 14.8. 44.12 …лилия долины… — Лилия долин(ы) – ветхозаветный образ. Возлюбленный Суламифи (Соломон) говорит о себе: «Я нарцисс Саронский, лилия долин!» (Песн. 2: 1). 44.13 C. 107. Что тебе осталось? — Сходная постановка вопроса характерна для Сологуба: Что же осталось мне? Работа, Поцелуи, да забота О страницах, о вещах. («Плещут волны перебойно», 1911) Что мне осталось? Диадема Из опаляющих огней И мантия пророка, – тяжко На плечи давит мне она, — И скрытая в одежде фляжка С вином, где дремлет тишина, И что еще? Воспоминанья О днях любви… («Я вышел из потайной двери», 1922) |