Онлайн книга «Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова»
|
Формулировка обращения Христа к матери в комментируемом фрагменте поэмы также восходит к Библии: «[Бесноватый: ] Оставь, что Тебе до нас, Иисус Назарянин?» (Лк. 4: 34); «[Бесноватый: ] что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего?» (Мк. 5: 7). Также ощущается влияние известной сцены свадьбы в Кане Галилейской, при этом отметим ее непосредственную связь с вином: Иисус с матерью пришли на свадьбу, и Мария увидела, что на столах нет вина, – тогда Христос произнес: «Что Мне и Тебе, Жено?» (Ин. 2: 4), а затем обратил воду в вино, тем самым совершив свое первое чудо (Ин. 2: 6–11). 5.3 А уж тем более мне – что мне до этих суетящихся и постылых? — У Тютчева есть созвучные строки: Кто хочет миру чуждым быть, Тот скоро будет чужд, — Ах, людям есть кого любить, Что им до наших нужд! Так! что вам до меня? Что вам беда моя? Она лишь про меня, — С ней не расстанусь я! («Из „Вильгельма Мейстера“ Гёте», 1829) 5.4 …кто-то пропел в высоте так тихо, так ласково-ласково… О! Узнаю! Это опять они! Ангелы Господни! Это вы опять? — У Сологуба ангел поджидает героя в переулке: Там, где улицы так гулки, Тихо барышня идет, А ее уж в переулке Близко, близко ангел ждет. («Там, где улицы так гулки…», 1911) В контексте упоминания о ночлеге на лестнице (см. 4.18) в частности и в целом – о ночлеге в замкнутом пространстве и утреннем выходе на воздух появление ангелов вполне закономерно и отсылает к Библии. В Ветхом Завете: «[Иаков] пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней» (Быт. 27: 11–12). В Новом Завете, в сцене в Гефсиманском саду, после обращения Христа к Отцу: «Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его» (Лк. 22: 43). Вообще в Писании Христос постоянно общается с ангелами: «Тогда оставляет Его диавол, – и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4: 11); также Христос обращается к Нафанаилу: «Истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и снисходящих к Сыну Человеческому» (Ин. 1: 51). Пение ангелов слышит подле себя и герой Гамсуна: «Сердце мое замирает, вокруг меня витают ангелы, я слышу их пение, они касаются моих век, садятся мне на волосы, и от их дыхания все помещение постепенно наполняется удивительным ароматом» («Мистерии», гл. 8). Постоянно присутствуют ангелы рядом с лирическими героями у самых разных поэтов (зачастую вместе с другими мотивами, образами и деталями, задействованными в «Москве – Петушках»). У Франсуа Вийона: Я душу смутную мою, Мою тоску, мою тревогу По завещанию даю Отныне и навеки Богу И призываю на подмогу Всех ангелов – они придут, Сквозь облака найдут дорогу И душу Богу отнесут. («Большое завещание») У Надсона (вкупе с розами, негой и благоуханиями): Ни ангелов, сияющих в лазурных небесах, Ни роз, благоухающих в задумчивых садах, Ни неги ослепительных, полуденных лучей Я не сравню с Зюлейкою, красавицей моей. («Из Боденштедта», 1880) У Фофанова (о «рассеянной» прогулке по Петербургу): Столица бредила в чаду своей тоски, Гонясь за куплей и продажей. Общественных карет болтливые звонки Мешались с лязгом экипажей. <…> Я шел рассеянно; аккорды суеты Мой робкий слух не волновали, И жадно мчались вдаль заветные мечты На крыльях сумрачной печали. <…> И веяло в лицо мне запахом полей, Смущало сердце вдохновенье, И ангел родины незлобивой моей Мне в душу слал благословенье. («Столица бредила в чаду своей тоски…», 1884) У Блока (с лилиями и заповеданностью): Заповеданных лилий Прохожу я леса. Полны ангельских крылий Надо мной небеса. («Верю в Солнце Завета…», 1902) У Гумилева встречается: «Ангелы нам пели с высоты…» («Франция», 1918). Любезные и вежливые беседы с ангелами любил вести лирический персонаж В. Маяковского, не забывая при этом и «бездну» (см. 8.4): В облаке скважина. Заглядываю – ангелы поют. Важно живут ангелы. Важно. Один отделился и так любезно дремотную немоту расторг: «Ну, как вам, Владимир Владимирович; нравится бездна?» И я отвечаю так же любезно: «Прелестная бездна. Бездна – восторг!» («Человек», 1916–1917) В поственичкиной литературе ближайшие ассоциации вызывает известный текст Бориса Гребенщикова, где также проецируются друг на друга темы утреннего похмелья, Кремля и ангельской доброты: Уже прошло Седьмое ноября, Утихли звуки шумного веселья, Но что-то движется кругами и все вокруг там, где стою я, Должно быть, Ангел Всенародного Похмелья. Крыла висят, как мокрыя усы, И веет чем-то кисло и тоскливо, Но громко бьют на главной башне позолоченные часы, И граждане страны желают пива. Бывает так, что нечего сказать, — Действительность бескрыла и помята, И невозможно сделать шаг или хотя бы просто встать, И все мы беззащитны, как котята. И рвется враг подсыпать в водку яд, Разрушить нам застолье и постелье, Но кто-то вьется над страной, благословляя всех подряд, — Должно быть, Ангел Всенародного Похмелья… Но кто-то вьется над страной, благословляя всех подряд… Хранит нас Ангел Всенародного Похмелья… («Ангел Всенародного Похмелья», 1982) 5.5 С. 11. А ты походи, легче будет… — Вариант мотива «встань и иди» (см. 26.17). 5.6 …а через полчаса магазин откроется: водка там с девяти, правда, а красненького сразу дадут… — Красненькое – уменьшительно-ласкательное от «красное», что в просторечии является эквивалентом к слову «вино» как противопоставленного водке; ср. у М. Горького: «Разрешите рекомендовать померанцевую водочку-с? Отличная! И красненькое, бордо, очень тонкое, старенькое!» («Жизнь Клима Самгина», ч. 2). |