Онлайн книга «Повторите, пожалуйста, марш Мендельсона (сборник)»
|
– Я разгадала по вашему рассказу: под иронией вы скрыли правду. Вы стараетесь втиснуться в рамки, окрашиваете себя в цвета окружения. Мимикрируете… Вы не исполнитель по содержанию, по духу… поэтому мечетесь. Хотите ускользнуть… улететь! Прерывистые фразы, смятение и вместе с тем решимость напомнили Елене начало румбы. Девушка безнадежно махнула рукой: – Не могу объяснить! Вы все узнаете, если согласитесь прийти ко мне. – К вам? Куда? – Ко мне домой. Меня зовут Антонина, – запоздало представилась она. – Можно просто Тоня. – Очень приятно… Но я журналист, а не писатель-фантаст. – Ой, только не надо об этом писать, – встревожилась девушка. – И говорить никому не надо! – Если так, то зачем? – Мы поможем друг другу. – Не знаю, что уж вам померещилось в моем эссе. Напрасно вы идентифицируете с ним мое мироощущение. Я описала не свой случай и не нуждаюсь ни в чьей помощи. – Ну ладно, пусть вам не нужна помощь, но я надеялась, что… Я тоже не легковерный человек и прекрасно все понимаю. Просто… я больше не могу держать это в себе! Отклонив в неловкости паузы несколько вариантов отказа, Елена так ничего и не придумала. – Ялетаюночьюнаулице, – выпалила девушка скороговоркой. – Почему бы, в таком случае, вам не прилететь ко мне самой? – Боюсь отдаляться от дома. Живу на окраине. Она назвала квартал, и Елена затаила дыхание. В голову полезли глупые слухи о притоне на отшибе, где людей проигрывают в карты. – Значит, я должна прийти к вам ночью? Девушка подавила смешок: – Вы догадливы. Не бойтесь, у меня нет преступных намерений. – А вы прозорливы… – У нас много общего. – Что ж, вы меня заинтриговали, – сдалась Елена. – Когда? – Сегодня в два ночи. Сможете? Елена охнула про себя, но кивнула: – Смогу… – Телефона у меня нет. Встречу вас у подъезда ровно в два. Не опоздайте, пожалуйста. Блокнот обогатился сомнительным адресом. Еще не поздно отказаться. Категорически, без объяснений. А то ведь убьют в криминальном районе, и концов никто не найдет! У двери Антонина остановилась и напомнила: – Не говорите никому. – Хорошо. – Буду вас ждать. – Я приеду, – вяло пообещала Елена. Не проходило томительное ощущение гипноза. Хотелось немедля на волю, на воздух, словно девушка заперла за собой кабинет. Елена еле дождалась у окна, когда фигурка в черном пальто скроется за поворотом. Отбив чечетку вниз по лестнице, помахала рукой вахтеру, кинула на конторку ключи. Легкие на грани удушья вдохнули спасительный ветер, и мысль пришла спасительная, бытовая: надо купить хлеба. За стеклом супермаркета кишели толпы покупателей. «Куплю в магазине ближе к дому», – струсила Елена. Она с детства боялась большого скопления людей. …Изучив пластику тела «детки», Карелия Альбертовна не разглядела, что в ней нарушена гибкость восприятия среды. Леля прочла румбу как демонстрацию присущего ей поведения. Только поэтому она, а не более способная Наташа, поняла и приняла душой суть танца. Раскрепощение румбой помогало потом Леле в трудные дни, но и шутку сыграло с ней злую… Елене не без сарказма подумалось, что даже действия ее похожи на урок Карелии Альбертовны: «…поворот влево – ушла… Остановилась. Переступила с ноги на ногу в повороте обратно, сделала неуверенный шажок». Она вернулась к магазину. Узконаправленный взгляд сквозил по стеклянным прилавкам и полкам: коробки, банки, бутылки – все броское, кричаще-яркое, глаза устают. Корзинку отяготили первые попавшиеся полуфабрикаты. Купить хлеб забыла. Шла домой и чувствовала, как в голове просыпается «частица черта». Сгусток коварной энергии считал себя независимым фрагментом разума, существующим наособицу. Об этом и упоминалось в эссе. В дурную минуту выбился потаенный соблазн оправдать простительной шалостью выкинутый в юности фортель. Ну находит на законопослушного человека одноразовое сумасбродство, ну совершает он что-то за гранью пристойного… Ну и что? Кто застрахован? Случай был придуман другой… и тем не менее… тем не менее… – Пошел вон, – сказала Елена вслух ожившему в ней «бесенку». Молодой прохожий оглянулся и внимательно на нее посмотрел. – Не вам, извините, – бросила она и в веселом ужасе высунула язык, но молодой человек успел отвернуться. Зато дама с уксусным выражением лица покачала головой в окне отъезжающего с остановки автобуса. Елена сняла перчатку и показала даме «американский» средний палец. Голый палец выразительнее… Удовлетворенным взглядом проводила отвисшую челюсть дамы и зашла в чей-то пустой двор. Присела на скамью под деревьями: снять приступ нервного веселья, успокоиться, покурить… Кто бы в начале десятого класса предсказал, как дико станет себя вести в отсутствии знакомых взрослая (даже почти пожилая) Елена! В шестнадцать лет она просто не поверила бы в такую метаморфозу. А через полгода – да. «Бесенка» в себе Леля обнаружила ровно двадцать пять лет назад. Кошмар был в том, что ее «концерт» увидел полный зал людей. Елена размяла сигарету, а зажигалку не достала. Так и застыла с ненужной сигаретой в пальцах. Комсомольская организация школы отправила Лелю на горкомовскую конференцию, посвященную грядущему юбилею Ленина. После мероприятия договорились встретиться с Наташей во Дворце пионеров у Калерии Альбертовны. Сидя в середине третьего ряда, Леля ругала себя за то, что не устроилась сбоку поближе к двери. За спиной дышала толпа, впереди белели шеренги спин. Нестерпимо жали новый лифчик и пояс жесткой гэдээровской юбки плиссе (итог маминого полусуточного бдения в универмаге). Над трибуной надолго завис с докладом второй секретарь горкома комсомола Владимир Козлов, известный в девичьих кругах как Вова-козел. С представительницами юной общественности прекрасного пола он любил проводить работу наедине. Какое-то время, будучи еще инструктором, погуливал с Наташей. Скорей бы кончилась говорильня. Прежде чем включить музыку, Калерия Альбертовна, как всегда, предложит чай и ахнет над коробкой конфет – опять потратились! А глаза засияют: фундук в шоколаде, где достали? За чаем начнется пересказ дворцовых интриг. Девчонки большие, можно чуток посплетничать… Багровый от усердия, Вова вошел в словесный раж. Делегаты откровенно дремали. Члены президиума дрыхли профессионально, с открытыми глазами. С Лелей же что-то случилось. Пальцы инстинктивно схватились за подлокотники кресла: пол под ногами ощутимо завибрировал, стало трудно дышать. Послышался вой сирены, хотелось открыть рот, как при посадке самолета. Леля не сразу сообразила, что звук сверх возможностей микрофона – голос докладчика. Уши глохли, но все вокруг продолжали спать. Она зажмурилась, пока зрение тоже чего-нибудь не отчебучило. |