Онлайн книга «Рождение Контролера»
Левченко ответил бодро: – Ко всему хорошему! – Это не гарантирую, – ответил я, – но скучно не будет. – Здесь жизнь веселая, – согласился он. – Это не мух бить газеткой в офисе. Лагерь раскинулся вокруг двух грузовиков, четыре просторные палатки, длинный самодельный стол, настоящая полевая кухня, ветерок донес слабый аромат бараньей похлебки. Нас заметили издали, вокруг лагеря нехилая охрана, кто-то выстрелил в воздух, еще двое, показывая, какие они отважные, выпустили в небо по автоматной очереди, наконец к нам навстречу вышли тоже двое, высокий и красивый блондин, я даже пожалел, что не взял Куцардиса, были бы как партия и Ленин, что близнецы и братья, а второй приземистый и грузный араб, тоже будто не араб, а бюргер из Мюнхена. Блондин чем ближе подходит, тем смотрится великолепнее и красочнее, высок, широк в плечах, рельефная мускулатура, хоть сейчас на чемпионат по бодибилдингу, лицо продолговатое, худощавое, мужественное, а глаза такие, что берет оторопь – синие-синие, яркие, почти светящиеся. Наверное, таким же был некогда Лоуренс Аравийский, легенда английской разведки. Он всмотрелся в нас с пренебрежительным интересом, а я спросил издали: – У вас там много людей с автоматами, а мы не воюем, просто туристы… Мирные, любопытные, природу фоткаем, развалины живой природы, карфагенизмы… Араб скривился, а блондин поинтересовался лениво: – Что-то акцент странноват… Европеец, это понятно. Русский? Я ответил мирно: – Как и ты. Хорошо чешешь по-арабски. Тебя как звать?.. Он кивнул на Левченко. – А этот понимает? – Он настоящий араб, – сказал я. – Абдулла, поприветствуй нашего соратника… Левченко поклонился и сказал витиевато на арабском: – Аллах стоит за спинами всех, кто держит в руках оружие. Пути его неведомы, но суд его будет строг. Блондин кивнул. – Вижу, чешет по-ихнему чисто. Хороший у вас гид. Явно в спецвойсках стажировался. Меня в том старом мире звали, только не смейтесь, Иваном. Мне всегда хотелось, чтобы мое имя было типа Ричард, Роланд, Гастинг, Нибелунг… Но здесь у них «Иван» звучит так, как у нас «Ричард Львиное Сердце»… Я прислушался к его акценту, спросил по-русски: – Ты из Рязани, что ли? Он посмотрел на меня волком, лицо стало неприятным, почти прорычал, как волк: – Я москвич, скотина, сам ты рязанец… – А где жил? – На Донского, – ответил он с нажимом. – Возле метро. – Ух ты, – восхитился я. – А я на Скобелевской!.. Ты в Северном Бутово, а я в Южном. Соседи!.. – Сейчас я тебя по-соседски, – пообещал он, – немножко убью… – За что? – За оскорбление… Ишь, рязанец! – Все мы в руке Аллаха, – ответил я. – Слушай, раз уж мы земляки, скажи своим, что мы тоже за царя, за веру и Отечество. В смысле, за халифат. Хотя и за деньги. Пусть уберут вон оттуда с вершинки пулемет, что за серым и пятнистым камнем. Он широко улыбнулся. – Дорогу нужно держать под прицелом. А стрелять или не стрелять – другое дело. Но вообще-то можете ехать… Его молчаливый напарник, что, как и Левченко, помалкивал, только рассматривал в бинокль наш грузовик, вдруг сказал радостно: – Шурале, у них там женщина!.. Очень красивая!.. Блондин сказал заинтересованно: – Да?.. А ну-ка.. Он выдернул из его руки бинокль и всмотрелся очень внимательно. – В самом деле… Какая гордая красота… Это кто? – Моя жена, – ответил я. Он посмотрел на меня внимательно, покачал головой. – Врешь… Араб заговорил быстро и зло, затем махнул рукой, побежал обратно к своим. Там боевики заговорили между собой, вскинули над головами оружие. Блондин сказал с сочувствием: – Мы вас пропустим, но женщину придется оставить. Видишь, народ против. А глас народа – глас Божий. Я пробормотал: – Не понял… У вас что, демократия? – Первобытно-общинная, – уточнил он. – Даже коммунизм. Правда, пещерный. Но такой искренний… Скажи своим, женщина пусть отойдет в сторону. Я поинтересовался: – А тот снайпер, что вон между теми двумя камнями на самой вершине, рядом с пулеметчиком, он держит на прицеле меня или женщину? Он широко ухмыльнулся. – Заметил? Набью обоим морды, чтобы в следующий раз маскировались лучше. Распустились, никак к дисциплине не приучу… Тебя, конечно, на прицеле. А женщину зачем?.. Или она такая же туристка, как и ты? – Зачем вам женщина? – спросил я. Он с интересом всмотрелся в мое лицо. – Ты же знаешь… Почему спрашиваешь?.. Действительно, с какой целью… странно… Вон сколько горячих парней, уже неделю без баб… Будь реалистом… мир бывает жесток и грязен… но приятен… Я сказал негромко: – Куц, давай. Он насторожился, сказал быстро: – Что?.. – Не дашь в морду снайперу, – сообщил я. – Хотя и мне хочется… Со стороны его лагеря раздалась стрельба. Он бросил руку к кобуре, но застыл, мой пистолет, что появился в моей руке с непостижимой скоростью, уже смотрит ему прямо в лоб. Он замер, затем медленно выдохнул и убрал пальцы от кобуры. – Ну ты и ганфайтер… Левченко с автоматом в руках ринулся к месту схватки, но выстрелы утихли раньше, чем он добежал. Иван сказал зло: – Там было двенадцать человек, сволочи вы все… Неужели сумели? Вы кто? Я с силой ударил его рукоятью пистолета по зубам и тут же снова взял на прицел. – Ты как разговариваешь? Он закашлялся разбитым ртом, прижал ладонью разбитые губы, кровь часто-часто закапала между пальцами. – За… что? – За хамство, – пояснил я. – Ты что… интеллигент хренов? – Я интеллигент, – согласился я, – а вот ты хренов. Хочешь, и остальные зубы выбью?.. Распустился на югах. Где культура белого человека? Бремя белых нужно нести достойно, как завещал великий Редьярд!.. А не женщин насиловать, да еще против их желания! Он проговорил зло, взгляд обещает немедленную смерть: – Я тебе что, араб?.. С белым мог бы и повежливее. – Аллах не различает цвет кожи, – напомнил я, – а душа у тебя черная. Ладно, хоть ты и земляк, но разве не все люди на свете земляки? Аллах не видит разницы. |