Книга Арифмоман. В небесах, страница 29 – Александр Рудазов

– Постойте! – перебил второй. – Отчего это в мозгу, если общеизвестно, что мозг – это просто зрительно-слуховой орган?! Мышление находится в сердце!

– Не говорите ерунды! – возмутился третий. – Вовсе не в сердце, а в печени!

– У некоторых индивидов нет печени! – встрял четвертый. – Однако ж они мыслят! Что вы на это возразите, коллега?!

– Неважно! – снова заговорил первый. – Коллеги, коллеги, не отклоняемся от темы! Неважно, где именно содержатся эти записи – главное, что они содержатся. И по мере того, как они накапливаются, часть их передается следующему поколению.

– Как это передается? – усомнился третий. – Что же, если часть знаний передалась от отца…

– Или матери! – выкрикнула волшебница за спиной Эйхгорна.

– …или матери к сыну…

– Или дочери!

– …или дочери, то сам оте… родитель их потерял? Забыл?

– Ну нет, вы просто не хотите понять мою мысль! – всплеснул руками первый. – Вы меня не слушаете! Вы меня полностью игнорируете! Я говорю, что эти частицы знаний передаются… наследуются, ко-пи-ру-ясь! Тело чело… индивида на момент рождения соответствует тому, насколько уже изменились тела его родителей!

– Интересная теория, коллега, – задумчиво кивнул четвертый. – Она вполне совпадает с моими собственными размышлениями по этому поводу. И лично я совершенно уверен, что это касается не только умственных, но и чисто телесных изменений. Уверен, что если раз за разом, из поколения в поколения брить человека наголо – рано или поздно дети начнут рождаться уже лысыми! К сожалению, эту теорию чрезвычайно сложно проверить на практике…

– Не так уж и сложно, – снова не удержался от реплики Эйхгорн.

– Что вы имеете в виду, уважаемый? – осведомился философ. – Как, по-вашему, возможно такое проверить?

– Ну, у моего народа, например, есть обычай делать младенцам обрезание…

– Что это такое? – перебили Эйхгорна.

– Мальчикам отрезают крайнюю плоть.

– Зачем?! – невольно схватился за причинное место философ.

– Религиозный обычай. Ему уже тысячи лет, он идет из глубокой древности. Крайнюю плоть отрезали именно так, как вы описываете – раз за разом, из поколения в поколение. Но пока еще ни один ребенок не родился уже обрезанным.

Этот аргумент Эйхгорна вызвал у всех живой интерес. Философы воодушевленно загомонили, перечисляя похожие ситуации уже на Парифате. Кто-то вспомнил о народе бабаров, действительно бреющих головы налысо – тем не менее дети у них все равно рождаются волосатыми. Вспомнили о каких-то дикарях, отрезающих мальчикам мизинцы на ноге. Вспомнили, что у многих народов женщины прокалывают уши.

Потом на сцену вышел распорядитель, поблагодарил уважаемых философов за интересную дискуссию и сообщил, что у них закончилось время. Начинается пятый полуденный час, а это время забронировано уважаемым мэтром Нимбоколом.

Философы нехотя прекратили дебаты и удалились на трибуны. А их место занял долговязый моложавый джентльмен с волосами, заплетенными в два хвоста. Оглушительно стуча котурнами, он встал у кафедры, выложил на пюпитр стопку бумаг и театрально вскинул руки.

Народ возбужденно загомонил. Кем бы ни был этот мэтр Нимбокол, он явно пользовался популярностью.

Оказалось, что он – естественный философ. Так здесь называли физиков. И сегодня мэтр Нимбокол явился в одеон, чтобы доказать отсутствие во вселенной пустоты.

– Пустоты не существует и не может существовать, – увлеченно говорил он. – Ведь если бы она была – куда бы двигались находящиеся в ней тела? Во все стороны одновременно двигаться невозможно, но почему тело должно двигаться именно в эту сторону, а не в другую? И остановиться оно тоже не может, потому что почему ему остановиться здесь, а не в другом месте, если вокруг пустота? Следовательно, тела в пустоте должны либо находиться в абсолютном покое, что очевидно невозможно, либо бесконечно двигаться. Причем в последнем случае все тела двигались бы с равной скоростью, что тоже невозможно, поскольку тела имеют разный вес, а значит, не могут двигаться с равной скоростью. Нам известно, что скорость движения тела зависит от густоты среды – чем среда гуще, тем медленнее движется в ней тело. Вода гуще воздуха – и тело движется в воздухе быстрее, чем в воде. Но если бы пустота существовала, она была бы бесконечно разреженнее самого разреженного воздуха, а следовательно, любое движение в пустоте было бы мгновенным, но мгновенное движение невозможно, а следовательно, во вселенной не существует пустоты!

На трибунах воодушевленно зааплодировали, мэтр Нимбокол польщенно раскланялся.

– Имеет ли кто что-нибудь возразить на сие умозаключение?! – требовательно осведомился распорядитель.

Эйхгорна словно что-то подтолкнуло снизу. На протяжении всей речи мэтра Нимбокола он сидел со снулым взглядом, но теперь решительно поднялся и спустился на сцену.

– Добро пожаловать, мэтр… м-м-м?.. – вопросительно глянул на него распорядитель.

– Эйхгорн.

– Мэтр Эйхгорн! Приветствуем мэтра Эйхгорна… гостя в нашем городе, не так ли? – предположил распорядитель. – Как вам в наших стенах? Как вам наш одеон? Был ли достаточно любезен с вами сфинкс?

Эйхгорн открыл было рот, но вопросы оказались риторическими. Распорядитель сунул ему пару котурн и предложил занять место за свободной кафедрой.

– Жду ваших возражений, мэтр, – широко улыбнулся Нимбокол. – Но я бы на вашем месте не тратил зря времени, пытаясь опровергнуть мое безупречное доказательство.

– Дайте мне пробирку и сосуд с водой – я докажу вам, что пустота существует, – безразлично произнес Эйхгорн.

На трибунах зашептались – однако шепот этот был какой-то разочарованный. Разочарованно же посмотрел на Эйхгорна и Нимбокол. Он вздохнул и уточнил:

– Мэтр, вы что, хотите искусственно получить вакуум в герметично закрытом сосуде?

– Э-э… да, – удивленно заморгал Эйхгорн.

– Но так же любой дурак может… – покачал головой Нимбокол. – Кто угодно может опровергнуть мое доказательство экспериментальным путем. А вот попробуйте-ка сделать это одними только словами!

Эйхгорн замешкался. Он не знал, как доказать возможность существования пустоты одними только словами. Конечно, можно описать опыт Торричелли, но опыт на то и опыт, что его нужно проводить, а не описывать. Как подтвердить, что он действует, если не наглядным путем?

– Вы недавно в Озирии, да, мэтр? – жалостливо спросил Нимбокол.

– Только сегодня телепортировался.

– И в наших одеонах раньше не бывали?

– Не доводилось.

– В таком случае неудивительно, что вы не понимаете. Мы философы. Здесь, на этой священной сцене, мы диспутируем. И победу одержит тот, кто одолеет противника исключительно силой своих аргументов. Чистой логикой.